Онлайн книга «Фрейлина»
|
— Щи с куском говядины, жаркое — говядина и гречневая каша с маслом. И квас отличный, вашескобродие! — отрапортовал повар, — а на стол кают-компании еще и оладьи с медом. А квас все же выдался отличный… такого редко случается пить. Спробуете? Капитан испробовал… — Действительно хорош, — подтвердил отстраненно. — Рад стараться, ваше вышескобродие! В полдень штурманы вышли ловить солнце и определять по полуденной высоте широту места — тоже своего рода обязательный ритуал. Старший штурман доложил градусы, минуты и секунды обсервованного места вахтенному начальнику. Тот — старшему офицеру и только он уже — капитану. Эта формальность соблюдалась даже если тот с самого начала стоял на шканцах и все прекрасно слышал. — Восемь склянок бить, — подтвердил Константин и приказал старшему офицеру репетовать команду вахтенному начальнику. — Восемь склянок бить! — подхватил тот. — На баке — восемь склянок пробить! — передалась вахтенным команда на бак унтер-офицеру. Мерным басом зазвучал колокол, радостно отзываясь в сердцах матросов, которые вот уже полчаса с нетерпением ждали эти удары, наблюдая обсервацию. Не успел еще смолкнуть последний удар, как вахтенный начальник скомандовал: — Свистать к вину и обедать! — Господа офицеры! Прошу в кают-компанию, — привычно уже пригласил Константин. Первая в истории флота кают-компания, устроенная им пока только в порядке эксперимента… Потом он введет их, как обязательные на каждом корабле. И они станут не просто местом приема пищи, а прежде всего местом общения, символом того особенного братства, которым отличалось флотское офицерство от армейского. Длинный стол уже был накрыт белоснежной скатертью, поблескивали приборы столового серебра, отливал сиреневым фарфор императорского завода. Денщик в белой робе, стоя по стойке «смирно», держал на согнутой руке полотенце для желающих ополоснуть руки. К тазу выстроилась очередь… запахло дорогим цветочным мылом. Прохор сливал из кувшина на руки. — Прошу отобедать, господа, — расстелил салфетку на коленях капитан. — А почему вы не пьете вина, Константин Николаевич? Неплохой ведь букет, — спросил вскоре лейтенант Заверюгин. — Нынче я не во вкусе к спиртному, Артемий Тимурович, — медленно поднял на него взгляд Константин. — Ужели больше не предпочитаете душному береговому уюту мир, настежь распахнутый бешенству ветров? Больше не мечтаете годами не сходить с шатких палуб, жить морем и в итоге остаться в нем навсегда? — лучась яркими, наглыми глазами и самодовольной улыбкой, продолжил лейтенант: — Ужели все дело теперь в женщине? — Артемий Тимурович… — улыбался ему навстречу Константин, — а ведь каторжный двор в Кронштадте принимает не только нижние чины. Есть там и офицерская камера. — Зачем же вы мешаете радоваться за вас? — не переставал улыбаться Заверюгин. — Радуйтесь тогда, Артемий Тимурович, — разрешил Костя с улыбкой. Этот нахальный удалец-дончак всегда умел поднять настроение. — Господа офицеры! Пожелаем же удачи в делах амурных Константину Николаевичу! — дружно звякнули бокалы. Оставив их заниматься во время послеобеденного отдыха той самой игрой, Константин отправился к себе в каюту. Следом, буквально наступая на пятки, тянулся верный Прохор. — Ступай, братец, свободен пока. — Вашескобродие… Есть такие бабы, что знатно умеют оболванить… Вон Степашин и встретился с такой. Замуж запросил… А она: 'Брось, говорит, пить — пойду". Ну и… как есть оболванила — бросил пить из-за этой самой бабы… А и баба, если на совесть сказать, прямо-таки жидкая вовсе, вашескобродие — глаза только одни… а вот поди ж ты! Такую власть взяла над Степашиным, что он пить перестал… А ведь как пил-то раньше! Значит, случай ему вышел такой. |