Книга Фрейлина, страница 61 – Тамара Шатохина

— Мне нужно обдумать ваши слова самому и возможно обсудить их с… — запнулся высочество и резко остановился на месте: — Таис, почему вы считаете, что никто здесь не разбирается в политике наших отношений с Великобританией… а Нессельроде считает ее лучшим нашим другом?

— Он может недооценивать всю серьезность военной угрозы. И потом… любая война, это результат ошибок политиков. Среди них нет глупцов — должность не позволяет, но войны были и будут. Потому что кто-то недооценил угрозу, кто-то не готовился всерьез, кто-то переоценил себя. Карл Васильевич ведет свою — тихую войну, оттягивая неизбежное. А у вас, Константин Николаевич, уже есть если и не власть решать — как у государя, то нужные рычаги, чтобы надавить… и начинать уже готовиться к настоящей войне. И ответить в случае нападения соответственно, а не простить бриттам очередного Грибоедова. Или уже Крым… потому что не готовы были к войне. Но если там будут точно знать, что мы к ней готовы, то ее может и не случиться, понимаете? Это лучший вариант, идеальный. Вот такие у меня соображения. Ну скажите уже — они совсем глупые, или какое-то зерно истины в них все же есть?

— Ваш взгляд со стороны… — начал Константин скептическим тоном.

— Я устала, простите. Не хочу больше спорить, не могу доказывать, когда не хотят слышать. Не мой уровень — отлично я все понимаю.

— Я настаиваю на приглашении на чаепитие, Таисия Алексеевна, — вдруг сменил он тон на резкий и даже властный: — Отказать мне в такой малости вы не можете. Обещаю — никаких разговоров больше о политике. Просто чай и сладости.

— Хмм… — усмехнулась я, — а мне тут Петр Пантелеймонович настоятельно советовал мясо. Грозил чахоткой если что. Уж лучше я к себе.

— Значит, будет вам мясо, — дернул эполетом высочество, — мне неловко перед Елизаветой Павловной — мы заставили ее ждать.

Приказ есть приказ. Дальше мы молча поднимались от залива к Адмиральскому домику. И единственное, что он еще сказал: — Не судите строго, это временное мое пристанище. Бываю здесь крайне редко.

Во дворе нас действительно ждали — стройная дама средних лет в зеленом бархате и с портретом императрицы на правой стороне груди. Ну и вечно улыбающийся Загорянский — как без него? Я кашлянула…

Высочество вежливо извинился:

— Прошу прощения, Елизавета Павловна, мы задержались с Алексеем Федоровичем. Романс Таисии Алексеевны прекрасен, но петь его будет кто-то другой… это интрига и я жду с нетерпением.

— Спасибо, Ваше высочество, — пробормотала я, — доброго дня, Елизавета Павловна, примите также и мои извинения. Где бы я могла вымыть руки?

— Вымыть руки можно в доме. Прошу, — развернулась и пошла женщина к двери.

Нас встретил там и, выслушав пожелание, проводил до очередных дверей мужчина лет сорока в матросской форме.

— Мне неловко… — тихо бормотала я уже в отдельной комнатке, намывая руки у рукомойника: — Но не могу ли я как-то избежать этого чаепития? И еще одной длинной лекции. Константину Николаевичу нравится мое умение внимательно слушать, но еще одного рассказа о нашей политике в отношении Великобритании я просто не вынесу. И простите… мне нужно на горшок, — закончила я слезливым шепотом. Это была единственная правда.

— Ты на самом деле не желаешь общества Его высочества? — помолчав, спросила дама, подавая мне полотенце. Роль хозяйки дома, где нет женской прислуги, очевидно предполагала и такое.