Книга Фрейлина, страница 84 – Тамара Шатохина

— Парусных, Сергей Фаддеевич. Впрочем… не расскажете, в чем именно преимущество парового флота над парусным? Или все наоборот? — сбавила я, успокоенная такой адекватной реакцией.

— Отчего же только парусных? Два наших корабля оснащены паровыми двигателями… — и тут он непонятно замолчал.

— И что с ними? — торопила я.

— И гребными колесами, а они непригодны для использования в открытом море. Николаев расположен на Южном Буге, там их используют в качестве буксиров.

Сказав это, он опять замолчал и надолго. Я не мешала думать.

Незаметно мы прошли всю арочную аллею и, вынырнув из нее, огляделись — поток гуляющих медленно иссякал. Иллюминация еще мерцала, но тучи расходились и над Петергофом висела полная бледная луна. Продолжалась последняя настоящая белая ночь, ночь второго июля, а вернее все те же сумерки.

Многие питерцы знают, что они имеют странное официальное название — «гражданские». Начинаются сразу после захода и продолжаются, пока Солнце не опустится на 6 градусов ниже горизонта. Во время гражданских сумерек на улице довольно светло и на небе почти не видно звезд. Когда Солнце не успевает преодолеть зону гражданских сумерек даже к полуночи и сразу начинает подниматься, это и есть белая ночь.

И главное ее отличие от белого дня, это тишина — тонкая, настороженная, хрупкая. И сейчас тоже — стих любой ветер, молчали птицы и только негромкие голоса… Заговорить в полный голос чувствовалось настоящим святотатством.

В воздухе как-то незаметно повисла сырость. Роса еще не выпала, но в чашах парковых фонтанов уже слоился легкий прозрачный туман. К утру он станет плотным, как вата, а потом тихо истает под первыми же солнечными лучами — будто и не было. Я помнила…

Молча, не сговариваясь, мы развернулись в сторону выхода из парка. Так же молча дошли до Дворцовой площади. Здесь тоже еще встречались гуляющие, но под дворцовыми окнами уже прохаживалась охрана — рядовые из дворцовой лейб-гвардии. Мимоходом вспомнился Дубельт…

Мой интерес к нему как проснулся вдруг, так вдруг и пропал. Осталось одно разочарование.

Немного не доходя до моего домика, мы остановились и Загорянский вдруг заспешил:

— Вы спрашивали… Так вот — у парового флота безусловно есть свои преимущества. Это независимость от силы и направления ветра — во-первых. Во-вторых, крепость стального корпуса и его долговечность по сравнению с деревянным. В-третьих, это возможность занять выгодную позицию в бою. Чтобы понятнее — паровой корабль может быть обращён к противнику бортом, а тот к нему носом или кормой. Поскольку почти вся артиллерия кораблей расположена по бортам… бой превращается в безболезненный расстрел парусного противника, — говорил он решительно и короткими рубленными фразами.

— А недостатки, они есть? — судя по его тону, были.

— Недостатки есть. К примеру, слабость артиллерийского вооружения — орудий в три-четыре раза меньше, чем на парусных фрегатах. И скорость тоже… Максимум, который дает, к примеру, блокшип… это парусно-винтовые корабли… на паровой машине четыре-пять узлов, а на парусах — не более шести. Для сравнения, скорость фрегата «Паллада», которым командует Константин Николаевич, превышала и двенадцать узлов.

— При попутном ветре, вероятно… — предположила я.

— Да, это так. В безветренную погоду парусный флот станет мишенью для расстрела. До сих пор это не было так страшно — паруса висели у обоих противников. Теперь же… вы совершенно правы. Да и все мы это понимаем, — кивнул он себе.