Книга Прачка. История попаданки, страница 94 – Юки

— Только потому, что она не испугалась как остальные, когда я начал допрашивать ее, — сказал он, пожимая плечами.

Он сам обустраивал детскую. Снял мантию, нацепил фартук, покрасил стены, смастерил полку в виде облака. На третьей неделе ремонта он пожаловался:

— Если ты еще раз скажешь, что хочешь, чтобы стены были «немного более небесно-голубыми, но не как небо, а как море», я лучше пойду воевать с оставшимися заговорщиками.

— Так и иди, — бросила я сердито, — раз тебе все так сложно!

Я расплакалась прямо на полу, среди банок с краской и свертков с игрушками.

Он замер, потом медленно сел рядом, обнял меня за плечи и тихо сказал:

— Линн. Если бы я мог, я бы сам выносил ребенка. Я просто… не хочу, чтобы тебе было тяжело.

А потом я рассмеялась сквозь слезы, уткнулась носом ему в шею и пожаловалась:

— Мое настроение скачет, как воришка по крышам. Я неуправляема.

— Ты всегда была неуправляема. За это я тебя и люблю, — шепнул он, целуя меня в висок.

Роды начались ночью. Я едва успела провалиться в сон, как меня скрутило от схваток. Дежурившая в соседней комнате Лия тут же прибежала, разбуженная испуганным Эшером. И сразу выдворила мужа в коридор, позвав себе на помощь служанок.

Я слышала свой собственный крик, горячие руки повитух, громкие команды Лии. Где-то вдалеке метался Эшер, раз за разом натыкаясь на двери, и не находя себе места.

— С ней все в порядке? Почему она кричит? Почему она молчит? Почему дверь закрыта? — слышала я, пока снова не терялась в боли.

И вдруг — крик. Детский. Пронзительный, как выстрел магического сигнала в ночи.

— Мальчик! — донесся голос повитухи. — Крупный какой!

И только тогда я позволила себе закрыть глаза и впервые за долгие часы — улыбнуться.

Когда Эшер вошел внутрь и ему показали ребенка, он застыл. Просто замер, глядя на крошечный комочек, завернутый в тонкое одеяло.

— Он… — прошептал он. — Это мой сын?

— Ваш, — сказала Лия с улыбкой. — И его мать просто героиня.

Эшер бережно взял сына на руки, с благоговейным ужасом глядя на него, будто тот сейчас разобьется.

— Привет, малыш, — тихо сказал он. — Я… я твой папа. И я уже не могу жить без тебя.

А потом он подошел ко мне. Усталый, растрепанный, с глазами, полными слез и радости.

— Ты просто чудо, Линн. Я никогда не гордился тобой так, как сегодня.

— Даже когда я спасла короля? — прошептала я с хрипотцой.

— Даже тогда, — прошептал он. — Потому что теперь ты подарила мне настоящее счастье.

Солнце только поднималось над крышами, растекаясь теплым светом по веранде. Воздух был еще прохладным, свежим, с запахом утренней росы и цветущей яблони. Я сидела в плетеном кресле, закутавшись в тонкий халат, с книгой на коленях и растрепанными волосами.

А на моем плече спал мальчик. Наш сын. Наш ураган. Наш смысл.

У него были мои глаза — яркие, темные, упрямые. А вот сосредоточенность и тот самый вспыльчивый, почти взрывной характер — это досталось ему от Эшера. Он мог дуться, если ему не дали в руки меч (пусть даже игрушечный), мог спорить до хрипоты, если считал, что прав. А вчера вечером и вовсе вытащил тренировочный меч Эшера и гонял им бедных кошек по двору, размахивая, как настоящий рыцарь.

— Он унаследовал худшее от нас обоих, — фыркнула я, глядя, как Эшер внизу с ворчанием подбирает меч с травы.

— Или лучшее, — усмехнулся он, поднимаясь по ступеням. — Ты не представляешь, как он на тебя похож, когда спорит со мной.

— Я все слышу, — пробормотал наш сын, не открывая глаз. — И не гонял я кошек, они сами хотели играть.

Мы с Эшером обменялись взглядами — теми, в которых больше не было тревоги или страха. Только тепло и усталое, крепкое счастье.

Прошло целых шесть лет, и после войны многое изменилось. Мы больше не боялись засыпать по ночам. У нас был дом, работа, друг друга. Я вернулась к службе королевским магом — не каждый день, не с прежним рвением. Теперь я выбирала, какие задания брать. У меня был на это право. И главное — причина.

Мне больше не нужно было доказывать что-то миру. Только самой себе. Что я могу быть сильной и при этом — счастливой.

Эшер все еще преподавал в Академии. Но теперь уже не бегал в панике с отчетами и не задерживался до полуночи за конспектами. Говорят, его скоро назначат ректором. И он нервничал из-за этого — хоть и не показывал.

— Когда наш ураган подрастет, я сам его обучать буду, — произнес с гордостью муж, усаживая сына на плечи. — И сделаю из него первого в истории мага, который сможет одновременно читать мысли, вызывать пламя и сносить стены одним упрямством.

— Академии придет конец, — усмехнулась я.

— Или начнется новая эпоха, — прошептал он, обнимая меня за плечи.

И я знала, он прав. Потому что все, что мы прошли, — стоило того. Все битвы, страхи, потери, слезы и победы.

Я прижалась щекой к сыну и закрыла глаза. Мир, наконец, был в порядке. А я была дома.