Книга Ненужная жена. Хозяйка лавки сладостей, страница 39 – Алиса Князева, Ника Смелая

— …и если не сбросить избыток тёмной энергии, то она начинает поглощать душу бедолаги, — слышу и замираю.

— Погоди-ка. Как это душу? Куда сбросить? — застываю, понимая, что пропустила всё самое интересное мимо ушей.

— Говорю же, тьма — коварная штука. Если много магичить и не избавляться от неё через положительные эмоции или… кхм, другими способами, можно сильно пострадать, — Якуб поднимает свой когтистый пальчик вверх, будто читает мне нравоучения.

— И превратиться в крысу? — пытаюсь пошутить, но по тому, как замирает грызун, понимаю, что, возможно, попала в точку.

— Нет, не в крысу, Ирина, — недовольно бросает он и отворачивается к окну.

Мне бы пожалеть о неуместной шутке, но зуд настолько раздражает, что я уже практически на стену лезу. А ещё у меня снова урчит в животе. Да так громко, что Якуб поражённо пучит на меня свои крысиные глазёнки и восклицает: “Сапожник без сапог, да? Опять ничего не ела, повариха ты горемычная?”

Быстро киваю, но голод заботит меня сейчас куда меньше, чем усиливающийся непроходящий зуд.

Вздрагиваю, потому что слышу стук в дверь. Громкий такой, настойчивый.

— О, ящер, поди, вернулся. Сейчас он тебя накормит, — отшивается Якуб в отместку и бежит к входной двери.

Я, само собой, за ним. Но не так быстро, как пронырливая крыса. Ноги не идут. В теле слабость. Прав всё-таки мохнатик, совсем я не думаю о еде. А, вернее, не думала. Потому что с появлением зуда, все мысли мои как раз только о том, чтобы набить желудок чем-нибудь вкусным. Неважно, будет оно сладким или солёным, главное, чтобы не пресным.

— Грей? — открыв дверь, вижу на пороге паренька с огромным мешком муки наперевес.

Торопливо оглядываю окрестности. Не видно ли где моего неадекватного муженька. Обещал ведь ноги ему переломать, если увидит.

— Ты что тут делаешь? — спрашиваю и понимаю, что сказать стоило для начала извиниться и поблагодарить его за то, что вступился за меня.

— Муки тебе принёс. Впустишь? — смотрит на меня как побитая собака на хозяина, хотя это мне бы нужно на него так смотреть. Обидели парня почём зря, а он не только не держит зла, а ещё и провианта приволок. — Там сахар и корзинка с яйцами у входа стоят.

— Где ты всё это достал? — спрашиваю, а у самой уже слюнки текут, как подумаю, что теперь могу приготовить элементарную яичницу.

— Это не я. Врать не стану. Лариан лично по деревне ходил, собирал. К нам на мельницу тоже наведался, да только отец его спровадил. Мы тебе и так муки дадим. Так что, тут оставить или в кухню занести?

— Ой, что это я? В кухню, конечно. Спасибо вам огромное. Я непременно за всё рассчитаюсь, как лавка доход начнёт приносить, — хватаю корзинку с яйцами и спешу к плите.

Кажется, что если прямо сейчас не отправлю чего-нибудь съестного в рот, грохнусь в обморок. Отродясь мне так голодно не было. Да и особенным аппетитом я не отличалась. Странное ощущение. Неприятное.

Грей ставит муку в углу и отправляется за сахаром, а я думать ни о чём не могу, кроме еды. Собака Павлова, ей-Богу. Аж слюнки текут. Что же со мной такое?

Ардэн вон тоже то и дело и съестном говорит, и всякими словечками про специи апеллирует. Может, от него подцепила? Это заразно?

Хватаю сковороду и разбиваю на неё пару яиц. Крупные, домашние, куриные… радуют глаз большим аппетитным желтком. И только я собираюсь их пожарить, как вспоминаю, что печь-то давно остыла, огонь потух ещё утром. Дров больше нет, а другого источника тепла в кухне просто не имеется.