Книга Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора, страница 92 – Алиса Князева

Я вижу глаза Элены, полные решимости, когда она защищала постоялый двор от бандитов, не зная ещё, как управлять своей силой. Вижу, как она держала нашего сына после его рождения — с благоговением и безусловной любовью. Вспоминаю её смех, её гнев, её страсть — всё настоящее, всё человеческое, всё бесконечно дорогое.

Но как избавиться от этого морока? Он опутывает меня, сжимает, не даёт вырваться. Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее становится его хватка. Откуда-то издалека, словно сквозь толщу воды, слышу крики солдат. В глазах темнеет, сознание начинает уплывать.

Сижу на холодном каменном полу, прижимая к груди Кселарона. Его маленькое тельце непривычно напряжено — он не спит, хотя должен бы. Крошечные пальчики цепляются за мою рубашку с силой, удивительной для младенца. Он смотрит вверх, в темноту низкого свода подвала, словно видит что-то сквозь камень и землю. Будто прислушивается.

Как и все мы.

Подземелье под постоялым двором просторнее, чем мне показалось в начале — длинное помещение с каменными стенами, несколькими факелами и масляными лампами, расставленными по периметру. Свет их тусклый, неровный, отбрасывает причудливые тени на лица людей, сидящих вдоль стен. Женщины, старики, дети — те, кто не может сражаться. В углах сложены запасы еды и бочки с водой. Кристард всё продумал. Как всегда.

Кселарон тихонько хнычет, и я прижимаю его ближе, покачивая.

— Тише, мой маленький, всё хорошо, — шепчу я, не веря собственным словам.

Потому что ничего не хорошо. Мой муж там, наверху, сражается с тварями, о которых только в страшных сказках и рассказывать. А мы здесь, в относительной безопасности и неведении, что в некотором смысле хуже всего. Неизвестность разъедает изнутри, как кислота.

— Надо было дать ребёнку успокаивающий отвар, — раздаётся сухой голос справа от меня. — В моё время детей не брали на войну.

Майгара сидит, выпрямив спину, словно проглотила копьё. Даже сейчас, в подвале, среди пыли и страха, она умудряется выглядеть так, будто сидит на королевском приёме. Седые волосы собраны в безупречный узел, платье без единой складки.

Сжимаю зубы, подавляя желание огрызнуться. С тех пор как она приехала, каждый день превращается в испытание. Ничто не устраивает её — ни то, как я держу ребёнка, ни то, как я управляю постоялым двором, ни то, как я дышу.

— Мы не на войне, — отвечаю я тихо, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Мы в убежище. И Кселарон чувствует наш страх.

— Ты слишком много позволяешь ему чувствовать, — фыркает она. — Дети должны быть дисциплинированными с самого рождения. Особенно дети драконов.

На последних словах её голос снижается до шёпота, но всё равно несколько голов поворачиваются в нашу сторону. И это они ещё не знают, что твари пришли именно за Кселароном.

— Майгара, пожалуйста, — начинаю я, но она перебивает.

— Я видела, как ты его кормишь. Грудью, прямо при всех, как какая-нибудь крестьянка. В благородных семьях для этого есть кормилицы.

Чувствую, как внутри поднимается волна раздражения. Я понимаю, что свекровь просто волнуется, что это её способ проявлять заботу. Но сейчас, когда я дрожу от страха за мужа, её придирки кажутся особенно невыносимыми.

Несколько человек вокруг нас начинают беспокойно переглядываться. Наш спор — единственное развлечение в этом подвале, в подвешенном состоянии ожидания. Но мне не до них. Мне хочется закричать, выругаться, но я смотрю на напряжённое лицо Кселарона и делаю глубокий вдох.