Книга Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора, страница 94 – Алиса Князева

Последняя мысль отзывается холодом в груди. Если они внутри, мы все в ловушке. Подвал с единственным выходом превратится в могилу.

На полпути к лестнице меня останавливает Винтер. Он преграждает мне путь, выгнув спину и зыркая жёлтыми глазищами.

— Пусти меня, — говорю я ему, чувствуя себя немного глупо оттого, что разговариваю с котом, но Винтер не двигается:

— Тебе не пройти.

— Почему?

— Потому что маги закрыли проход, — отвечает он, указывая на лестницу. — Посмотри внимательно.

Я замираю — камни вокруг входа в подвал светятся слабым синеватым светом.

— Мы в ловушке? — спрашиваю я, чувствуя, как паника поднимается изнутри.

— Нет, — качает головой Винтер. — Мы в безопасности. Пока руны горят, ничто не может войти сюда... или выйти отсюда.

— Но Кристард! Он в опасности, я чувствую это!

Кот садится и оборачивает лапы хвостом:

— Ты связана с ним сильнее, чем думаешь. И с этим местом тоже. Постоялый двор — не просто здание. Он знает тебя. Слышит тебя.

Я смотрю с недоумением. О чём он? Но внезапно головная боль пронзает меня — острая, яркая, словно кто-то вонзил иглу в мозг.

Я падаю на колени, хватаясь за голову. Звуки становятся приглушёнными, а перед глазами вспыхивают образы: Кристард в своей драконьей форме, окружённый тьмой; твари, подбирающиеся к нему со всех сторон; и нечто ещё более страшное — высокая фигура, силуэт которой кажется размытым.

— Элена! — голос Винтера доносится словно издалека. — Элена, вернись!

Я моргаю, и видение исчезает. Я всё ещё у лестницы, и единственной ведущей сюда лестницы.

— Что ты видела?

— Кристарда... и кого-то ещё. Человека, вернее его неясный силуэт, — отвечаю я, с трудом переводя дыхание. — Что это было?

— Постоялый двор пытается показать тебе, что происходит наверху. У него ещё недостаточно сил, чтобы говорить с тобой, но он пытается.

— И что мне делать? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри нарастает решимость. — Как помочь Кристарду?

— Ты уже начала. Постоялый двор отзывается на твой зов, пользуйся этим. Но будь осторожна: то, что угрожает Кристарду, может почувствовать и тебя.

— Тот человек?

— Не человек, — качает головой Винтер. — Тварь, что контролирует тёмных.

— Я должна помочь. Скажи, что мне делать? Ты же знаешь, так?

— Закрой глаза, — командует он. — Представь Кристарда.

Я делаю, как она говорит, и в моём сознании возникает образ огромного дракона с глазами цвета синего льда.

— Теперь представь нить, связывающую вас, — продолжает Винтер. — Как она тянется от тебя к нему.

И я вижу — тонкую, но невероятно яркую нить, пульсирующую в такт моему сердцу. Она проходит сквозь камни подвала, сквозь этажи постоялого двора, куда-то наружу.

— По этой нити ты можешь передать ему свою силу, — шепчет Мирта. — Не магию — у тебя её нет. Но кое-что более важное. Твою веру в него.

Я сосредотачиваюсь, вкладывая в эту нить всё, что чувствую. Я знаю его не так долго, но даже в нашей с ним истории есть место радости и тревоги за него и безграничную любовь, которую я испытываю к нашему сыну.

Нить начинает пульсировать ярче, и внезапно я ощущаю его — Кристарда — так ясно, словно он стоит рядом.

«Я здесь», — мысленно говорю я ему. — «Мы в безопасности. Кселарон в порядке. Вернись к нам. Прошу. Борись… любимый».

И я чувствую его ответ — не словами, но волной тепла и благодарности, и новой решимости. А затем — резкий всплеск ярости, нечеловеческой — драконьей, древней, опаляющей, и меня вышвыривает из мыслей обратно в реальность?