Книга Ненужная жена. Хозяйка постоялого двора, страница 97 – Алиса Князева

Я стою в подвале, прижимая к себе спящего Кселарона. Время словно растянулось: каждая минута кажется часом, каждый час — вечностью. Воздух густой, наполненный запахом сырости, страха и надежды. Защитные руны всё ещё светятся синим по краям двери и окон, но мерцание становится тусклее, будто они тоже устали от ожидания.

Люди жмутся к стенам, перешёптываются, смотрят на потолок каждый раз, когда сверху доносится очередной грохот. Майгара держит на руках Кселарона, нежно покачивая его, но я вижу напряжение в её глазах. Замечаю, что Миру, которая пытается успокоить плачущую Ташу.

Внезапно потолок сотрясается так сильно, что с него сыплется пыль.

Бум! Словно что-то огромное рухнуло прямо на постоялый двор. А потом ещё один удар, и ещё.

— Стены рушатся! — кричит кто-то. — Нас завалит заживо!

Паника разливается по подвалу, как ядовитый газ. Люди вскакивают на ноги, бросаются к выходу, толкая друг друга. Худенькая женщина, которая мёрзнет с тех пор как спустилась в подвал, падает, я бросаюсь к ней, помогаю подняться.

— Стойте! — мой голос звенит от напряжения. — Барьер всё ещё действует! Он защитит нас!

Но первые добежавшие до двери уже колотят в неё, пытаясь выбраться.

— Выпустите нас! — кричит бородатый мужчина. — Я не хочу здесь подохнуть!

— Барьер держит не только тварей снаружи, — пытаюсь объяснить я. — Он защищает нас от всего, включая обрушение.

Этого я не знаю, конечно, но главное чтобы все перестали паниковать.

— Откуда нам знать? — кричит кто-то. — Может, он уже ослаб!

Майгара быстро подходит ко мне, на её лице тревога.

— Элена, Кселарон не в порядке. Он не перестаёт плакать.

Действительно, мой сын заходится в плаче. Не обычном детском хныканье, а отчаянном, почти безутешном крике. Я беру его на руки, прижимаю к груди, но он продолжает плакать, его тельце сотрясается.

— Тише, маленький, тише, — шепчу я, покачивая его. — Мама здесь. Всё будет хорошо.

Но слова застревают в горле, потому что я сама не верю в них. Что-то не так. Кселарон никогда так не плакал. Он вообще очень тихий ребёнок, и его всегда несложно успокоить. Сейчас же...

Словно чувствует что-то, недоступное нам.

Неожиданная мысль пронзает меня. Что если Кристард там, в опасности и… всё же уступает твари, что пытается забрать нашего сына? Я ведь не знаю, смогла ли я помочь ему.

Моё сердце сжимается от этой мысли. Вдруг Кселарон так реагирует, потому что Кристард в беде. Возможно, прямо сейчас он...

Нет. Я не позволю себе думать об этом. Наша связь всё ещё жива, я чувствую её – тонкую, натянутую, но не разорванную. Он жив. Должен быть жив.

Что бы ни было, я буду верить в мужа.

Внезапно Кселарон перестаёт плакать. Его глаза, такие же синие, как у отца, широко открываются, он смотрит куда-то поверх моего плеча. Я резко оборачиваюсь, и в этот момент грохот со стороны лестницы заставляет всех замереть.

Тишина. Абсолютная, звенящая тишина. А потом – скрежет, словно что-то царапает дверь снаружи.

— Они здесь, — шепчет женщина рядом со мной, её глаза расширены от ужаса.

— Защитный барьер не пропустит их, — напоминаю я, но мой голос дрожит.

Скрежет усиливается, к нему добавляется низкое, утробное рычание. И вдруг – удар такой силы, что дверь содрогается, а руны на ней мигают, как догорающие угли.

— Это конец, — говорит кто-то. — Мы все умрём.