Книга Соблазнение киборга, страница 66 – Грейс Гудвин

Но это мог быть последний раз.

Я держала палочку над ним, водя ей над его ногой, пока свет индикатора не замигал, как объяснила мне Рэйчел, это означало, что ReGen палочка выполнила свою работу. Я не следила за временем, но это не длилось более минуты, может двух. Вот оно. Две минуты и он будет исцелен, на это я надеялась. Я прошлась по всему его телу ей, просто чтобы быть уверенной. Если с ним что-то не в порядке, что-то о чем я не знала, я хотела это исправить. Вылечить. Я хотела, чтобы с ним все было отлично.

Когда я закончила, я посмотрела на своего сына, на сонное, довольное выражение на его лице.

„Как ты себя чувствуешь, малыш?“

Слабая улыбка Уайта снова вызвала слезы: „Не болит, Мамочка“.

„Покажи мне“.

Он посмотрел на меня, затем на мою маму, она кивнула. Он спрыгнул с кровати, пижама на его ноге соскользнула обратно. Да, он спрыгнул. Никаких пробных шагов. Он взглянул на меня широкими глазами. Затем подпрыгнул. Мама вытянула руки, инстинктивно готовясь остановить его.

„Зажило! − сказал он, затем пробежался по номеру до двери в ванную комнату и обратно, − мамочка, зажило“.

Моя мама поднесла руку ко рту, стараясь сдержать слезы. Слезы, от радости, не от горя. Ее глаза встретились с моими: „Зажило“.

Я кивнула, когда Уайт подошел ко мне и встал передо мной.

Я взъерошила его волосы: „Все зажило“, − повторила я. Невероятное облегчение. Сработало. Не важно, что теперь произойдет в жизни, я знала, что с Уайтом все в порядке.

„Хорошо, Уайт. Теперь время спать“.

Он забрался на кровать достаточно легко. Хотя я и не сомневалась, что он хочет носиться по номеру всю ночь напролет, было уже поздно.

„Ложись спать“, − сказала я, наклоняясь и целуя его нежный лоб.

„Останься“, − настаивал он.

„Я останусь. Обещаю“.

Уайт погрузился в сон и моя мама и я уселись на жесткие деревянные стулья лицом друг к другу за маленьким круглым столом. Мотель был старым, ковер перед дверью выглядел изношенным. В лампе наверху под желтым грязным стеклом лежало несколько мух, а номер пах пылью, но ничего из этого меня не волновало. Уайт вылечился и мы находились на безопасном расстоянии от нашей квартиры.

Моя мама наклонилась вперед и скрестила руки на груди. Одна бровь была поднята вверх, она смотрела на меня тем взглядом, который я видела сотни раз. Она протянула руку и я дала ей палочку.

„Расскажи мне“.

Она больше ничего не сказала. Ей и не нужно было. Я должна была рассказать ей о трех днях и о десятках световых лет путешествия. Пока Уайт спал, я рассказала ей все о путешествии, бойцовых ямах и о Киле. Палочке. Когда я закончила, я смахивала слезы с глаз так же, как и она.

„Ты любишь его“, − это был не вопрос.

Я пожала плечами: „Как я могу? Я знакома с ним всего пару дней“.

И снова поднятая бровь: „Ты любишь его“.

Я вытерла слезы с щек и посмотрела на своего сына: „Я люблю Уайта“.

„Но он твой, что? Помеченная пара?“

Я вытянула ладонь, так чтобы она могла увидеть отметину. Отметину, которая всего несколько дней назад, была всего лишь странным родимым пятном.

„У твоего отца было такое же. И у его матери. Я предполагала, что это странная семейная особенность, как рыжие волосы или кривые зубы“.

Я была ошарашена этими словами. Он ушел давным-давно и я не помнила таких мелких деталей о нем. Особенно отметину на его ладони. Если она у него была, то означало ли это, что моя мама его помеченная пара?