Книга Сказ о снегах, страница 104 – Ксения Лисицына

Однажды Гром нашёл Ружену на одной из крытых галерей. Позже она узнала, что подобный разговор он вёл и со всеми остальными.

– Теперь, – сказал он, – когда невиновность Морены доказана, зима возвращается, а Нави снова требуется правитель, когда всё там будет улажено, ты можешь вернуться в круг богов. Тебе передались силы Морены, так что ты имеешь полное право стать новой богиней зимы и смерти. Более того, я прошу тебя об этом. Однако... – Что-то промелькнуло в его глазах, печальное и виноватое выражение. – Ты имеешь и полное право отказаться. Я пойму – Навь не самое приятное место.

– Но важное, – тихо заметила Ружена, – и она не показалась мне такой уж неприятной. Когда не будет гнили и нечисть успокоится, там будет не так уж плохо.

Гром внимательно посмотрел ей в лицо.

– Так ты согласна?

– Да, – кивнула она, – вот только... Могу я попросить об отсрочке? Я бы хотела... Сначала я бы хотела прожить причитающуюся мне человеческую жизнь.

Гром улыбнулся.

– Странно, но я надеялся, что ты скажешь что-то подобное. Я чувствую, что мне и самому стоит побыть в Нави подольше – думаю, это я брату задолжал. Кое в чём он был прав: часть меня была рада, что Мрак не подходит на место верховного бога, потому что это значило, что мне не нужно отправляться в Навь. Я видел, что он недоволен своим положением... нужно было ещё тогда что-нибудь сделать, а не дожидаться, когда он всё возьмёт в свои руки. Но я не думал... – Его голос дрогнул. – Не думал, что он пойдёт на такое.

Ружена кивнула. Гром любил своего брата – это мог сказать каждый. А любовь иногда бывает не то чтобы совсем слепа, но подслеповата.

Она вернулась в комнату, которую ей выделили, села на кровать и погладила рыжую шёрстку Янтарины. Та всё больше времени проводила в лисьем обличье, утверждая, что тренируется для предстоящей жизни в Яви, с Руженой. А потом они вместе вернутся в Навь.

Единственным, кто отказался занимать причитавшееся ему по праву место, был Горецвет.

– Хватит с меня видений и предсказаний, – сказал он, – и вечная жизнь мне не нужна. Встретимся в Нави, когда я умру. Только не отправляй меня сразу на перерождение, не хочется так быстро забывать всю эту историю. Она достойна того, чтобы о ней слагали песни, и я этим займусь, как только вернёмся.

– Может, ты перерождения и не заслужишь, – буркнул Венцеслав.

Почему-то из них всех именно он болезненнее всего воспринял отказ Горецвета от вечной жизни.

Все остальные последовали примеру Ружены: сначала прожить человеческую жизнь, а уж потом взвалить на себя ярмо жизни божественной.

Она легла в постель, закрыла глаза и вернулась мыслями к проблеме, которая снова стала самой важной: что делать с бортями? Может, у неё уже ни одной не осталось. Но ничего, когда она вернётся, заставит всех этих надутых от собственной важности наглецов с ней считаться. И клеймо в виде медвежьей головы, которое она могла вырезать не глядя, снова появится на своих законных местах.

Ей не хотелось называться Мореной, но и Руженой в своей божественной ипостаси она остаться не могла. Так что она стала Марой, и теперь Тисовый терем принадлежал ей. Рядом на троне восседал Пламень – когда-то известный как Крив – теперь он снова сделался хранителем границ Нави. В своей человеческой жизни он стал известным кузнецом при дворе Венцеслава.