Книга Сказ о снегах, страница 105 – Ксения Лисицына

Где-то у самой границы тумана стояла башня, сверху донизу забитая сокровищами. И, пользуясь разрешением, полученным, хоть и не без боя, у Мары, Венцеслав иногда наведывался в Явь за новыми, оставляя живущего с ним Аспида на страже. Ему, как и Яре, имя менять не пришлось, они ведь не были богами, а всего лишь, как иногда выражалась острая на язык и тщеславная Златоцвета, «зарвавшейся нечисть».

Яра осталась на своём острове, но с людьми теперь практически не пересекалась – только отчаянные смельчаки время от времени забредали на её остров, но обычно уходили, так ничего необычного и не увидев. Яре легко было скрыть и себя, и Быстроногого от чужих взглядов.

Вторую половину своей человеческой жизни Мара провела с ней на этом острове, когда бортничество ей поднадоело, а жители Большого Ручья стали шептаться, что за десять лет она стареет всего на год. Была с ней, конечно же, и Янтарина, сейчас прислонившаяся бедром к трону и нашёптывающая Маре на ухо всё, что знала о душе, затребовавшей себе встречи с богиней мёртвых. А знала она всё. Янтарина была ушами и глазами Мары во всех отдалённых уголках Нави.

Милолика была единственной из них, кто взял себе прошлое имя – Жива. Ей отлично жилось в Прави и она близко сошлась с Громом и Лесьяром, а вот доброго расположения надменной Златоцветы, которая всё ещё оплакивала давно закончившееся изгнание брата в Навь и считала Светозара своим позором, Жива так и не добилась. Похоже, богиня думала, что и Жива, и Мара и все остальные виноваты в том, что случилось со Светозаром, едва ли не больше, чем сам Светозар.

Ещё будучи Милоликой Жива, много лет просидевшая взаперти в башне, отправилась странствовать с Горецветом. Он врачевал души людей своими песнями, а она врачевала их тела своим искусством. Как и обещал, гусляр написал песню об их приключениях, и не одну. До сих пор они были популярны, а Горецвет остался полумифическим персонажем, известным каждому человеку в Дубравном, хотя с тех пор минуло уже двести лет.

Светозар вернулся в Правь спустя несколько лет. Он так и не признался, что подвигло его помогать Мраку. Во всяком случае, никто из них об этом не знал. Но Мара полагала, что Грому всё известно. Она верила верховному богу и его суждениям, если он считал, что Светозару вновь можно доверять, она готова была ему довериться.

Тем, кто вообще никакого зла на бога не держал, оказался Горецвет, которому, по всеобщему мнению, от него больше всего досталось. Вернувшись из Нави, Светозар частенько спускался к нему в Явь.

Как гусляр и просил, после смерти Мара не сразу отправила его на перерождение, хотя он его и заслуживал. Ведь после того, как начнётся его новая жизнь, он уже не вспомнит, ни кем был когда-то, ни про своих друзей. Впрочем, даже сейчас Мара продолжала приглядывать за ним, внимательно следила за каждой его жизнью и пыталась сделать всё, что в её силах, чтобы она была долгой и счастливой. Боги благоволили Горецвету и всем, кто был после него.

Мара не знала, где Мрак и что с ним стало. Появляться в Нави и ждать своего времени для перерождения ему было не нужно, Гром об этом позаботился. Он просто проживал человеческую жизнь за человеческой жизнью и никогда ничего не забывал. Мара подозревала, что верховный бог частенько отправляется проведать брата и надеялась, что со временем их отношения станут лучше. Каждому из них было на что злиться и что прощать.