Книга Хумай, страница 34 – Алсу Флюровна Исмагилова

Урал молчал какое-то время, обдумывая свои мысли. Царевна манила его своей красотой и чем-то ещё, чего Урал пока не понимал. Она вызывала в нём какие-то чувства, что совершенно ему не нравилось, поскольку жизнь он свою однажды решил посвятить не семье, а борьбе за человеческий род. Однако вместе с тем её предложение обрадовало его. Тулпар и меч были щедрым подарком, от которого было глупо отказываться, и, конечно, то, что она предлагала ему стать её избранником не могло его не взволновать. О такой девушке было даже странно мечтать, потому что такие не достаются кому попало, а, возможно, только падишахам. Да Урал и не мечтал никогда, его совсем не прельщали любовные страдания, к своим жёнам он не испытывал никаких чувств, кроме уважения, и о любви доселе он вообще не думал. Но эта девушка, так гордо предложив себя ему только что, вдруг навела его на эти странные мысли о чувствах между мужчиной и женщиной, чем смутила его окончательно.

– Хорошо. – сказал наконец Урал, и, хотя он говорил довольно спокойно, Хумай видела и его радость, и его волнение. – Твой дар бесценен для меня и твоя щедрость не знает границ. Я исполню твоё желание и найду птицу, сколько бы мне не пришлось пройти для этого дорог.

Хумай кивнула ему.

– Время клонится к ночи, уже и сумерки прошли, пока мы вели с тобой беседу. Если хочешь, то можешь остаться на ночь или на несколько дней, чтобы набраться сил перед дальней дорогой.

– Я останусь до завтрашнего утра. – поразмыслив, ответил ей Урал.

Хумай проводила его в покои мужской половины дворца, предназначенные для гостей, и, пожелав спокойной ночи, ушла к себе.

Она долго сидела перед открытым окном, вдыхая прохладу ночного воздуха и медленно расчесывая свои золотистые волосы. По небу плыл месяц, такой тонкий и красивый, будто нарисованный какими-то волшебными золотыми красками. Небо ещё не успело выкраситься в иссиня-чернильный цвет, а было какого-то красивого кобальтового оттенка, на фоне которого месяц горел особенно ярко. Тишину летней ночи прерывал лишь монотонный хор лягушек вдали да печальные выкрики одинокой неведомой птицы, которая словно оплакивала кого-то очень ей близкого и дорогого. Или, может, она оплакивает события, которые только ещё должны произойти? Кто знает… Хумай вздохнула, перекручивая в голове разговор с Уралом. Она как-то интуитивно не сомневалась, что он найдёт Айхылу. С таким посохом что угодно можно найти. Но её возмущало, что именно с помощью Урала Заркум хотел заполучить её! Урала оправдывало лишь то, что он ничего не знал о том, сколько раз пытались похитить её коня Кахкаха и Азрака, не знал, что Заркум сватался к ней. Да и вообще не знал, кто она такая. Не знал и, по всей видимости, не хотел знать, потому что он так и не спросил её имени – её, девушки, предложившей ему саму себя в качестве избранницы! С одной стороны, ей было стыдно за это, ведь она всегда представляла, что однажды за неё будут бороться, что соберутся разные батыры и спустится с небес непокорный Акбузат, и тот, кто сможет накинуть на него седло, тот и станет мужем её и получит от неё дары. И ей мечталось, что она будет главным даром для своего избранника, а не волшебный крылатый конь её и меч. Но выходит так, что не будет соревнований, не будет праздника, а будет лишь она очередной женой, которая выносит ещё одного батыра, после того как её суженный уйдёт через какое-то время. И, конечно, Хумай нисколько не сомневалась, что Урал легко сможет оседлать её тулпара и что Акбузат с радостью ему подчинится. С другой стороны, Урал был прав. Война уже началась, хоть её никто и не объявлял. Когда будет выжжен последний клочок живой земли их мира, дивы и змеи полностью его захватят и поселятся здесь навсегда. Имеет ли тогда Хумай право устраивать состязания для женихов, зная наперёд, что лишь один батыр в состоянии оседлать Акбузата? Имеет ли право лишать жизни проигравших, ведь тулпар сбрасывает с себя наездников со страшной силой так, что тела разлетаются на куски? Если самых огромных и страшных змей он давил насмерть одним копытом своим, а дивов исполинских размеров, что пытались запрыгнуть на него и схватить за узду, он своим диким зловещим ржанием запугивал так, что они падали замертво, а тех, кто был покрепче и пытался усидеть на нём, в ярости скидывал на землю, предварительно набрав запредельную высоту, чтобы див на огромной скорости врезался в землю. И Хумай повторяла и повторяла себе, что Урал прав. Что это снаружи дворец её выглядит спокойным, однако внутри него уже нарастают волнения. Айхылу, вероятно, у Азраки, и уж он точно не просто так похитил её. Если Урал не найдёт её, то возможно, что Азрака и Кахкаха пойдут войной на Страну птиц. Пока ещё Самрау получалось держать нейтралитет в начинающейся борьбе людей с Нижним миром, но кажется невозможным, что они смогут и дальше оставаться в стороне, учитывая, что украли Айхылу и что Азрака и Кахкаха буквально преследуют тулпаров. И было ясно Хумай, что сегодняшним вечером они вступили войну, потому что как только Урал оседлает Акбузата и возьмет в руки её булатный меч, не будет спасения их общим врагам. Она была уверена, что Акбузат сможет провести его к источнику, как это сделал и Сарысай, когда Айхылу бесстрашно помчалась к Роднику, чтобы набрать воды для её сломанного крыла. Тогда им повезло, что Яншишма охраняли всего лишь два дива Азраки. Сарысай убил их легко, и Айхылу смогла зачерпнуть воды в бутыль. Но сейчас Хумай была уверена, что к Роднику просто так не пройдёшь. Можно только представить, как сильно впал в ярость в тот раз Азрака, когда нашёл около Родника останки своих исполинов, разодранными и гниющими под лучами матери её, Кояш, с вывернутыми кишками и расколотыми головами. Сарысай был почти таким же свирепым, как и Акбузат, не знающим пощады и убивающим очень жестоко. Поэтому Уралу обязательно нужен тулпар. Обязательно! И пусть именно таковым будет её, как царевны птиц, вклад в войну.