Книга Хумай, страница 36 – Алсу Флюровна Исмагилова

____________________________________________________________

Дни стали тянуться ещё медленнее, чем тянулись до того самого момента, когда на горизонте возникли Шульген и Заркум и следом за ними внезапно появился Урал. Каждая минута теперь была наполнена ожиданием, которое донельзя растягивало время. Сидеть во дворце у Хумай не хватало терпения, она целыми днями только и делала, что облетала владения Страны птиц. От чего она так маялась, Хумай не понимала и сама, – то ли она ждала отца, то ли мысли об Урале терзали её, то ли боялась больше, что Кахкаха и Азрака прознают, что Заркум и Шульген у неё в плену и что обещана она теперь Уралу, а с нею вместе Акбузат и алмазный её меч, и вторгнутся в их страну, неся смерть и разруху всему живому и всем подданным её. Эта мысль ужасала и леденила сердце, и она всё чаще молила небесного отца Тенгри о том, чтобы поскорее вернулся домой отец и Урал отыскал Айхылу.

И на пятый день после того, как ушёл Урал-батыр, после затяжных печальных дождей, во дворец вернулись мужчины и с ними Самрау. Хумай увидела их стаю издали, когда в очередной раз летала над дворцом. Она мгновенно узнала фигуру отца – лебедь, в которого перевоплощался Самрау, был намного крупнее всех других птиц, и Хумай его безошибочно опознавала всегда. Радость охватила её беспокойное сердце, и она рванулась к отцу, полетела стремглав, кликнула ему приветственно и полетела рядом с ним. Самрау издал в ответ протяжный крик, который не таил в себе ничего хорошего. Но Хумай всё и так поняла – среди птиц Айхылу не было.

Сели все на дворцовой площади. Одномоментно засверкали десятки вспышек, сопровождавшие каждое перевоплощение. Хумай, сбросив с себя оперенье, бросилась к отцу, который также успел принять человеческий облик.

– Отец!

Самрау прижал свою старшую дочь к груди так крепко, что у Хумай сбилось дыхание.

– Хумай… – ответил он и погладил её по волосам. – С тобой всё в порядке!

– Да, – кивнула Хумай. – Но мне надо так много тебе рассказать!

– Позже, – сказал Самрау. – Люди устали, Хумай. Накормите батыров и дайте им отдохнуть, а мы с тобой поговорим после.

Хумай кивнула и повернулась к мужчинам. Выглядели они все изможденными и осунувшимися, под глазами у них залегли темные круги, скулы как-то неестественно торчали, выпирая острым углом так, что, казалось, можно о них пораниться ненароком, многочисленные морщины изрезали их лица словно кто-то пытался разукрасить неумелой рукой – особенно исчерчены они были в области лба да вокруг рта, образуя печальные складки. У многих была порвана одежда, и сквозь прорехи были видны раны. Медленно разглядывая одного за другим, Хумай почувствовала, как сердце ее стынет от осознания того, что отец вступил в войну. Все мысли её до этого о том, что им придется воевать были эфемерными, она не совсем точно понимала, как будет выглядеть эта война, представляя себе, что Акбузат и Урал смогут защитить их всех и что им удастся сохранить свою страну в безопасности. Но лица, на которые смотрела она сейчас, столкнули ее с реальностью так внезапно, что ей показалось, будто она получила пощёчину. «Ах, какая же глупая ты, Хумай, – горько говорила она самой себе. – Как же можно было героизировать предстоящую войну! Кидать вызов Азраке в своих собственных мыслях так просто».