Книга Рожденные водой, страница 176 – Виктория Павлова

Эштон вскинула брови и веско сообщила:

— Не могу. Но у меня есть кое-что, что поднимет тебе настроение. Скоро приедем.

В заповедник Уилломоу они въехали еще через пару часов. Эштон притормозила перед большой картой, наклеенной на стенд, и тщательно изучила пешеходные тропинки до каньона и сквозь него.

— Пошли.

Она подхватила рюкзак и пошагала на север. Они прошли по лесу километра полтора, потом вышли к сонной речушке, и Эштон долго искала тропинку вдоль нее. Осока и рогоз почти закрывали от взгляда гладь воды, но Дэш и так старался туда не смотреть. Потом Эштон ходила кругами, пока не заприметила в просвете деревьев крышу, и ринулась к ней. То ли амбар, то ли склад — двухэтажное вытянутое здание без окон стояло на поляне. Дэш ожидал, что они пройдут мимо, что это просто какой-то ориентир, но Эштон поворошила кусты рядом с воротами амбара, извлекла оттуда ключ и открыла тяжелый замок.

— Что ты делаешь? Разве это каньон?

— Знаешь, я тоже любила Енота. — Она посмотрела на Дэша и распахнула ворота, явно приглашая внутрь.

Откуда у Эштон ключ от сарая, который она видит первый раз в жизни? И вообще, сестра вела себя странно. Нет, грубость и насмешки — это нормально, но с чего она призналась про любовь к собаке? К его собаке. Она даже матери ни разу не говорила таких слов. По крайней мере при нем. У Дэша возникло неприятное предчувствие, и он попятился.

— Что там? — спросил он.

— Кое-что, что тебе поможет, — улыбнулась она.

— В сарае?

— Твой долг, Дэш, — назидательно произнесла сестра, — быть тем, кто ты есть, и я хочу, чтобы ты это понял.

После того как он так и не сдвинулся с места, Эштон закатила глаза, бросила:

— Да господи! — и исчезла в густом полумраке, растворилась в серой дымке между балками, через которые длинными яркими полосками пробивался свет.

Дэш сделал несколько шагов следом и застыл на рубеже света и тьмы. Сестра явно задумала какую-то ерунду, и Дэш опасался, что это может быть вредно для здоровья. На границе тотального безразличия вяло заворочался инстинкт самосохранения, предрекая неприятности. Именно поэтому, когда Дэш услышал стрекот шокера и испытал жгучую боль, то не удивился.

…Перед глазами маячило что-то серо-полосатое, судороги волнами проходили по мышцам. Руки не слушались, а на ногах будто лежало что-то тяжелое. Потом пришло облегчение — сразу не убили, значит, есть шанс выбраться.

И тогда он запаниковал. От страха. Сейчас ему нашепчут убить Эштон. Вдруг уже нашептали? Как понять, что он — все еще он?! Может быть, сестра в опасности.

— Эш… — позвал он, и голос прорезался свистящим шепотом, разогнал пелену перед глазами. Серо-полосатым перед носом оказалась молния его куртки. Капля пота с носа упала на молнию, но руки все еще не слушались. Что за черт? Дэш поднял голову. — Эштон!

Он моргнул и огляделся: они все в том же сарае, он сидит на стуле, руки связаны за спиной. Глаза привыкли к полутьме, и он заметил стоящую недалеко сестру. Рядом с ней никого не было, значит, опасность может исходить только от нее. Ладно, с этим он справится. Но потом разглядел обмотанную вокруг своих ног веревку и засомневался. Эштон, сложив руки на груди, стояла в паре метров и недовольно смотрела на него, прищурив глаза. Нетерпеливая, словно боксер перед матчем.