Онлайн книга «Рожденные водой»
|
— Тебя тоже рано или поздно убьют, а я не хочу этого видеть, — прокричала она. — Не убьют, мы будем осторожны… — Папа был прав. От людей надо держаться подальше… — Мы не будем жить с людьми. К черту людей! Фиби плакала дождем и озерной водой, но ветер срывал ее слезы и швырял их в Дэша. — Я не хочу все это чувствовать! Слишком много… Ты дал мне слишком много!.. — Фиби!.. — Он мотал головой, уже понимая, что она хочет сказать. — Эмоции даны для того, чтобы их переживать. Это и называется жизнь. Не растворяй их. Не бойся!.. Он протянул к ней руку, но она отвернулась, прыгнула с утеса в штормовое озеро и ушла на глубину. * * * Эштон отвезла его в Алленвиль и оставила в мотеле. Она обещала вернуться, и Дэш ждал ее, валяясь на кровати и пялясь в потолок. На ноги он наступать не мог: отбитые в кровь подошвы дергало от боли, а парочка царапин начала гноиться. Удивительно, как он вообще щиколотки не свернул. Но это казалось ерундой по сравнению со всем остальным. Произошедшее крутилось в голове, и Дэш не мог остановить эту карусель: под закрытыми веками и во сне он видел одно и то же — мать замертво падает, они с Эштон одновременно стреляют в лже-Хелену, Фиби прыгает в озеро. Какой же он идиот! Надо было увезти Фиби раньше. Не звонить Веронике, не лезть к шерифу, пошли бы они все к черту со своими грязными секретами. Дэша разрывало на части от эмоций: мать мертва и теперь некому говорить ему, что нужно делать, но, с другой стороны, он испытывал облегчение, будто ему подарили возможность начать жизнь с чистого листа. Стыдился этого облегчения, но и находил умиротворение. Думать о смерти было невыносимо. До тошноты. Думать о Фиби тоже. Грусть, гнев, вина и бессилие боролись за первенство, изматывая и опустошая. Видимо, это и называется жизнь. Раздался стук в дверь. Дэш вздрогнул. — Это я. Эштон с большой спортивной сумкой на плече проскользнула в комнату, закрыла дверь и застыла, глядя на Дэша. Он приподнялся на локтях, испытывая благодарность и облегчение — все же она его не бросила. За два дня Эштон изменилась: под глазами залегли круги, скулы стали острее, взгляд отчаяннее. — За тобой не следили? — прохрипел Дэш. Она мотнула головой. — Принесла тебе обувь и лекарства. — Она поставила на пол сумку. — Еду и еще то, что ты просил. — Спасибо. Он сел на кровати, аккуратно спустив ноги на пол, провел рукой по небритому подбородку и вздохнул. При слове «еда» Дэш вспомнил, что толком не ел эти два дня, все было не до того. Хотел сказать Эштон так много всего, но не знал, с чего начать. Посмотрел на нее, и она вздрогнула. — Я тебя ненавижу! — прошипела сестра. — Зачем ты все это сделал? Ты все разрушил! — Прости, Эш… — Даже не смей извиняться! Никакими извинениями ты прощения не заслужишь. Теперь ничего не исправить! Всем планам на будущее — конец! Все, что я делала, превратилось в ничто. Я не хочу к тетушкам. Мама бы не хотела, чтобы я жила у них. Что мне делать? Я осталась совсем одна! У Дэша каждое ее слово отзывалось пульсирующей болью. Он и так извел себя самобичеваниями, а Эштон словно вскрыла свежий нарыв. Он встал, сделал два шага по лезвиям измученных ног и прижал ее к себе. Эштон попыталась вырваться, но Дэш не отпускал и получил пару чувствительных тычков в рану на левом плече и в щеку. В конце концов она прижалась к нему и заплакала, продолжая бормотать — что-то про кузин, планы и Кэпа. Повторяла и повторяла, пока Дэш не разобрал: |