Книга В Тридевятое царство попаданкам вход запрещен!, страница 34 – Леся Рысёнок

— А ты поклянись, дядюшка, что вреда не причинишь и время тянуть не будешь, как огонь уберу, так сразу и проводишь, куда прошу.

— Клянусь, — говорит. — Убирай гадость свою.

Ну, я на кочку вылезла, осмотрелась. Руки с земли не убираю, только пальчиками шевелю. Если я на себе платье сожгу, совсем же нехорошо получится, придется у Болотника простынь просить. Вот будет занятная парочка, гусь да гагарочка.

— Мне бы, — говорю, — еще кошечку мою сюда. Она голубенькая такая, Маркизой звать.

Болотник только головой покачал:

— Так зови, говорит, я ж тебе не мешаю.

— Она же кошка, — объясняю, — воду не любит. И лапки испачкать боится. Ты бы подсушил тропинку, дядюшка, чтоб она до меня дойти могла.

Ну или я до нее добежать, а там поминай, как звали. Хотя с горящими руками в лес идти — идея так себе.

Болотник зубами скрипнул, в ладоши хлопнул и тропка прямо как тогда у Леся, получилась.

— Кыс-кыс-кыс, Маркизонька, иди ко мне, кисонька! — закричала я.

Сама на ноги встала и руки в стороны развела.

Ну, чтоб платье не задеть ненароком. Стою и думаю, как половчее с места в карьер взять. Но тут красавица моя услышала и явилась перед нами во всем своем Величии. Идет важно, лапками осторожно переступает, а с хвоста искорки сыплются. Мы с Болотником оба рты открыли, до того зрелище завораживающее. Искорки-то не гаснут, а вдоль дорожки королеве пушистой как фонарики горят. Подошла, смотрит на меня. Я присела рядом и зашептала:

— Маркиза, помоги, а? Не могу никак погасить, — и руки ей протянула.

Она глаза закатила, мол, что ж ты за неумеха такая досталась на мой прекрасный пушистый хвост, и дунула.

И все. Огонь погас, будто его и не бывало.

А болотник зубы ощерил и на тропинке встал, явно нас выпускать не собираясь.

— Дядюшка, — ему говорю, — вы же клятву дали!

— Как дал, так и взял, я нечистый дух, мне можно!

Сказал и на меня двинулся, руки расставив.

Я испугалась, что уж скрывать. Не ожидала, что так можно, слово дать и тут же обратно забрать. А потому растерялась и не знала, что ответить.

Но у меня же Маркиза есть! Ее Снежность на передние лапки припала и дыхнула, как она умеет, на тропинку. И те искорки, которые с хвоста ее осыпались и остались в воздухе висеть, разом на болото опустились и вокруг них змеями поземка во все стороны заструилась.

Теперь уж Болотник застыл, рот раскрывши и глазами хлопая.

“А вот так и надо тебе, знай наших!” — мстительно подумала и подбоченилась я.

— Девка, — наконец выдавил Болотник, поняв, что его вотчина превращается в каток с препятствиями, — убирай безобразие!

— И не подумаю! У меня там, — указала в сторону, откуда Маркиза пришла, — таких, как ты, две дюжины без малого. Сейчас дождусь, когда ты заморозишься и в коллекцию для ровного счета как раз добавлю.

— Да я тебя… — начал было дух.

Руки расставил снова и вперед хотел шагнуть, чтоб меня схватить. Да только ноги его с простыней вместе примерзли уже. Так и шмякнулся на брюхо.

— Вот и хорошо, — говорю. — Так быстрее схватишься.

А он как заорет, завоет, аж трава и деревья пригнулись.

Да ну его, не очень-то и хотелось такого провожатого.

— Маркиза, — кричу, — бежим отсюда!

Мы побежали, кошка впереди, я следом. Аккурат к оставленным вещам выскочили.

— Маркизонька, хорошая моя! Спасибо тебе, кисонька! Кабы не ты, как есть, сожрало бы меня чудище болотное, — сказала я в чувствах и кошку к себе прижала.