Книга Там, где цветут розы, страница 17 – Лера Виннер

– Давайте всё же найдём место поспокойнее, – Алиссиндра тянет меня в сторону, подальше от веселящихся и не всегда трезвых людей. – Не беспокойтесь, детей мы из вида не потеряем.

– Я не волнуюсь о них.

Старшие и правда не вызывают у меня беспокойства, потому что точно знаю: даже если они не будут видеть нас, всё равно найдут, не потеряются и не испугаются. Ещё одна синяя роза украшает платье Тайры, и она всегда укажет путь.

У обочины поляны, на которой развернулось летнее празднество, и правда дышится легче.

– Благодарю вас. Тут и правда гораздо лучше.

– Если помните я, сама родила троих детей и хорошо знаю, каково это – носить каждого под сердцем, – по-прежнему она улыбается мне мягко, с настоящим пониманием. – Должна признаться, я восхищаюсь вами, дорогая. Вы всё успеваете, князь Исмаэль вас обожает, и со стороны заметно, что это взаимно. Ооо, я хорошо знаю этот взгляд! Моя старшая дочь смотрела на своего жениха так же, а там, уж поверьте мне, такая страсть!.. Предполагаю, что эти несносные дети всё-таки не дотерпели до свадьбы. Ну да ладно главное, чтобы они были счастливы. Могу я спросить вас, Верена?

Переход от весёлого тона к чему-то серьёзному получился резким, хотя она и постаралась его сгладить.

– Конечно.

Никогда прежде госпожа Алиссиндра не лезла мне в душу, не давала непрошенных советов и не разносила сплетен. Если она и набралась смелости спросить о чём-то лично, значит, почему ей важно было это знать.

– Пять лет назад, когда вы только приехали сюда и начали восстанавливать поместье, о вас говорили разное. Кто-то думал, что князь Исмаэль – безжалостное чудовище, Лиловая Борода. Тем, кто вас видел, вы казались такой потерянной,будто не замуж вышли, а попали в заточение. Да и сам князь особенно счастливым не выглядел. И вдруг – такие перемены! Любовь, которой завидуют все те, у кого нет собственной. Прекрасные счастливые дети. Ваши земли процветают, а розы, выращенные вами, украсили даже королевский сад. Я слышала, что посланник Его Величества, приезжавший к вам за ними, дал воистину королевскую цену, и всё деньги князь потратил на то, чтобы вымостить улицы в одной из деревень, где люди весной и осенью страдали от непроходимой грязи.

Киваю, подтверждая, что это точно правда, и старательно давлю улыбку, против воли рождающуюся на губах.

Что я могла бы ответить ей?

Поведать правду о том, как испуганной, не понявший саму себя девчонкой бросилась самой глухой в году ночью к ведьме? О том, как пламя в нашем камине танцевали перед моим мужем, пока она раскладывала свои карты? Или о том, что из её дома я вышла другой? Не видя и не ведая десятой доли того, во что была посвящена она, я всё равно знала наперёд: что в этот раз у нас родится девочка, а Тайра выйдет замуж рано и по большой любви; что Тимион женится на младшей дочери самой госпожи Алиссиндры, с которой его связывает пока что детская дружба; что Колен будет удачлив и в сердечных, и в деловых вопросах.

Или, быть может, о рыжеволосой красавице, на которую те немногие, кто видел её настоящее лицо, смотрят с восхищением, а те, кому она представилась безобразной старухой, с ужасом? О том, как глубоко и учтиво поклонился ей при первой встрече Исмаэль? Или о снисходительность смешке, с которым она этот поклон принимала – издали, второпях, всем своим видом давая понять, что раз мы идём мимо её дома, нам следует просто идти дальше, своей дорогой. И оставить саму мысль о том, чтобы всё-таки узнать её имя.