Книга Наперегонки с ветром. Буря, страница 41 – Лера Виннер

Сейчас же застывшее было время сорвалось, пошло немыслимо быстро. Моя рука лежала на его бедре, и я почувствовала, как Кайл застыл — как если бы ждал от меня подвоха.

Устроить его, конечно, следовало бы — не менее безобразный чем тот, что преподнёс мне он сам немногим ранее.

Но не хотелось.

Точно так же, как ссориться с ним, подбирать достойные ответы и всё равно чувствовать себя проигравшей хотя бы потому, что где-то в глубине души мне это нравилось.

Почти так же, как нравилось отслеживать его дыхание в процессе, дожидаться момента, когда оно совсем немного, но сорвется, потому что каждый такой раз был на вес золота.

Я опустила голову ниже, стараясь пропустить его глубже — отчаянно неуклюже, как сегодня выяснилось.

Такая дурацкая, в сущности, ирония, — попасться на подобной малости…

Кончики пальцев Кайла невесомо прошлись по моему виску, обвели мочку уха.

Камень качнулся, а я отстранилась, напоследок проведя по чувствительной тонкой коже кончиком языка.

Смотреть на него вот так, снизу вверх, мне доставляло удовольствие тоже. Настолько острое, что под сердцем всякий раз начинало тянуть щекочущей прохладой и становилось страшно, что он заметит.

Сейчас его глаза остались скрыты в тени, а губы были плотно сжаты.

Он тоже это улавливал.

Не то.

Не так.

Я медленно и тяжело сглотнула, не в силах отвести взгляд.

— Давай сам.

Свой голос я почти не узнала.

Кайл так и не ответил, но вытащил из моей причёски шпильку, затем вторую. Они с глухим тихим звуком упали на пол, и только после этого он сжал волосы на моём затылке — по-прежнему не причиняя боли, но лишая возможности передумать.

Первое движение вышло невыносимо медленным. Не собираясь отпускать, он давал мне прочувствовать в полной мере, на что именно я согласилась, а я постаралась вдохнуть поглубже, заранее зная, что это не поможет.

Освежающе сладкая иллюзия выбора, в которую мы оба ни секунды по-настоящему не верили.

Кайл перехватил меня удобнее, остановился ровно на той грани, за которой происходящее точно не смогло бы перейти насилие, хотя и не ослабил хватку, и двинулся снова.

Язычки пламени заплясали, когда он чуть сменил положение, не оттолкнулся от стены, но перенёс вес, беря на себя опору, и я использовала этот момент, чтобы отвести упавшие на лицо пряди.

Не потому что мешали, а потому что закрыться сейчас было бы лицемерием.

Лицо обожгло то ли от остроты момента, то ли под его взглядом.

Теперь я видела, что его глаза почернели окончательно.

Зато лента в волосах не сбилась.

Почти что идеально — если не смотреть ниже.

Пока что он просто пробовал, а я привыкала, хотя и не старалась унять забившееся быстрее сердце.

Что будет дальше мы оба тоже знали хорошо. Равно как и о том, насколько личным это было.

На очередном движении я сжала ткань его брюк крепче. Не царапая, но давая понять, что уже лучше.

Он, к чести его, не улыбнулся. Напротив, на лицо легла странная тень, как будто это он уже дышал через раз, благополучно забывая о том, что это необходимо делать.

Когда в уголках губ начала собираться влага, я прикрыла глаза, потому что смотреть на него из-под мокрых ресниц сил просто не осталось.

Раньше это было лишь одним из вариантов — мучительно медленно, горячо и так грязно, что страшно поднять глаза сразу после.

И его первое прикосновение, ещё до того, как мы оба успевали восстановить дыхание, неизменно служило условным сигналом — отправной точкой для ощущения лёгкости, почти что полёта, за которым таял неизбежный стыд.