Книга Наперегонки с ветром. Буря, страница 61 – Лера Виннер

Однако же он остался.

Скорбная процессия тянулась к дому Уортенов относительно бодро, — ранним утром в этих краях было по-настоящему холодно, а ветер неприятно бил в лицо, так что согреться поминальным вином и завтраком не терпелось многим.

Во главе, разумеется, шествовали вдова и всему уважаемый брат Лукреций, и, как ни странно, Самуэль Готтингс.

Почтительно склонившись к осиротевшей госпоже Уотрен, он что-то негромко говорил ей, а вот Женни отстала.

Быстро и очень вежливо раскланявшись с несколькими людьми, она поравнялась с нами.

— Граф Нильсон, леди Элисон, спасибо, что пришли.

Вежливо кивнув Кайлу, она трогательно сжала мою руку обеими ладонями, и крошечная записка незаметно перекочевала из отворота ее перчатки в мой рукав.

— Мы не могли иначе. Такое печальное знакомство с городом было весьма неожиданным, — Кайл посторонился, чтобы позволить ей идти не по колее, а заодно и иметь возможность видеть ее лицо.

— Да, вы правы. Фьельден умеет преподносить сюрпризы, — Жэнни снова кивнула, но не стала больше на него смотреть. — Надеюсь, вас ждут и приятные. а теперь прошу меня извинить.

Она пошла дальше, чтобы уделить внимание еще кому-то, а я опустила руку, в которой держала записку в карман.

Прочитать ее хотелось так сильно, что я едва дотерпела до момента, когда прилично стало подняться из-за стола.

Вино оказалось плохим и откровенно дешевым, вдова, которую, как выяснилось, звали Айдиль, с поразительной регулярностью начинала захлебываться слезами.

Присутствующие женщины в большинстве своем бросались утешать ее, Женевьева почти безмолвной тенью металась между столовой и кухней.

Негромко переговаривающиеся мужчины, среди которых был и тот заботливый господин, что не впустил меня в дом в вечер смерти Джона, при первой же возможности отправились курить.

Погода и время года были явно не теми, чтобы ими можно было наслаждаться, стоя с сигарами и трубками на улице, и тем не менее они предпочли хотя бы ненадолго покинуть дом.

Во большому счету, я их понимала.

Здесь не ощущалось даже подобия той скорби, что пропитала дом Йозефа Мерца после его кончины. Смерть Джона Уортена стала лишь представлением, дешевым и похабным развлечением для тех, кто не мог найти для себя других по нраву.

Эта фальш делала воздух почти зловонным, и люди, у которых была хоть капля достоинства, инстинктивно стремились отстраниться от нее.

Понимая все это, я не удивилась, заметив, что Габриэль тоже покинул комнату.

Мы лишь поздоровались, не перебросившись при этом даже парой слов, но его присутствие все равно было приятно точно так же, как и он сам.

Выбрав момент, я остановилась под ведущей на второй этаж лестницей и развернула сложенные трижды клочок бумаги.

«Мой ответ: да. Берегите вашего мужа, но, умоляю, не спрашивайте больше ни о чем».

Ни подписи, ни инициалов.

Спрятав торжествующую улыбку вместе с запиской, я мысленно назвала Сесиль умницей и развернулась, чтобы вернуться в столовую, но наткнулась взглядом на Кайла.

Его профиль выражал лишь вежливое внимание, а вот стоящая перед ним Камилла была великолепна.

Я пропустила момент, в который она появилась, и точно не видела ее на кладбище, но на так называемый поминальный обед племянница мэра явилась во всей красе: глухое, отделанное лучшим кружевом черное платье, простая прическа, легкая вуаль, откинутая сейчас назад, и влажный блеск в растерянных и беззащитных глазах.