Книга Наперегонки с ветром. Буря, страница 68 – Лера Виннер

Помощник дознавателя всё так же стоял у двери, и, сочтя это превосходным поводом не прощаться с Айлиль Уортен, я накинула плащ и вышла на улицу.

Ветер усилился настолько, что теперь трепал подол и портил причёску, но накидывать капюшон я не стала.

До нашего дома было всего несколько ярдов, которые предпочла пройти спокойно, не пригибаясь и не ускоряя шаг.

Через три дня будут ещё одни похороны. Присутствовать и на них тоже нам точно не понадобится, но, может быть, сходить и стоило.

Стоя на второй ступеньке, я оглянулась на дом Уортенов ровно в тот момент, когда к нему подъехала запряженная двумя лошадьми крытая телега, в которую должны были погрузить тело.

Почему именно они?

Наш дом был последним на улице, единственными после дома Уортенов. Когда Айлиль выскочила на улицу и закричала, люди бежали… отовсюду?

Проверяя внезапно пришедшую на ум догадку, я повернулась к своей двери спиной и внимательно осмотрелась по сторонам.

Прямо напротив начиналась широкая дорога, по которой Женни и Джеральдина впервые привели меня сюда.

Справа росли три высокие ели — предвестницы близкого леса.

Слева, напротив дома Уортенов, стоял большой и старый сарай. На двери болтался тяжёлый замок, и вполне могло статься, что не пользовались им очень и очень давно.

Дальше начинались дома.

Выходило, что Уортены были не просто нашими соседями, а соседями ближайшими.

На практике это не давало почти ничего, но было поводом к тому, чтобы подумать.

Если во Фьельдене завелось что-то, возомнившее себя хозяином города и наделившее себя же правом выживать чужаков, все это действительно имело смысл.

Кайл так и не сказал, почему пришёл к такому выводу, увидев бедолагу Джона мёртвым.

Гадать, просто ли не успел или не счел нужным, было бессмысленно, и я просто поднялась к двери, на ходу доставая ключи.

Два щелчка, и она открылась, пропуская меня в полутемный из-за пасмурной погоды холл.

Так или иначе, оно действительно хозяйничало здесь. Решало, кому жить, а кому умирать.

Вычищало город от тех, кто казался ему бесполезным или слишком слабым — недостойным пребывания здесь.

Однако же само слово «новый» предполагало, что у Фьельдела был и другой хозяин.

Старый.

Тот, кому хватило знаний и ума, — или безрассудства, — чтобы отправиться на кладбище и просить защиты.

Кто-то смертный.

Тот, кому было не тягаться с этой силой самому, но достаточно отчаянный, чтобы хотя бы чинить ей препятствия.

Кто-то, кого Новый Хозяин не принял в расчёт и с кем даже не попытался договориться.

Где бы я ни бывала и что бы в тех местах ни происходило, подобные войны за территории всегда заканчивались плохо, и прежде всего для тех, кто в них не участвовал.

Джон Уортен и горничная Гаретта были тому хорошим примером.

Что же до Альфреда Готтингса, в одном он оказался прав, — даже если того требовала ситуация, я не умела носить траур.

Избавившись от черного платья и окатив себя прохладной водой, я положила на стол записку Сесиль и, подумав, все-таки достала свою сумку.

Случай расспросить ее напрямую мне в ближайшее время вряд ли представится, а глухая стена, на которую я натолкнулась, пытаясь прощупать Женни, наводила на определенные мысли.

Она знала, что случилось с Йозефом Мерцем не хуже его вдовы. Или догадывалась и была близка к истине, но делиться своими домыслами отчего-то не стремилась.