Книга После развода с драконом. Начну сначала в 45, страница 102 – Екатерина Гераскина

— Я больше не буду пропускать, — выпалила она, вскидываясь и словно боясь, что я ей не поверю. — Я не хочу быть такой, как Мария… или как бабушка. Я хочу тоже чего-то стоить.

— Очень на это надеюсь, Алекса, — ответила я тихо. — Но ты должна понимать: слова иногда идут вразрез с действиями. Поэтому я не буду навязывать тебе своё мнение. Хочу, чтобы ты всё сделала сама. Сама решила учиться. Сама решила чего-то добиться. Имя — это хорошо, но ты верно сказала: может случиться так, что у тебя его отберут. И тогда что ты будешь из себя представлять?

Она дёрнулась, нахмурилась, растерянно прикусила губу:

— Как отберут, мам? Ты… ты в опасности? — сразу поняла она мой посыл.

— Мы все в опасности, — я сдержанно покачала головой. — И нам всем нужно быть начеку. Это всё, что я пока могу тебе сказать, Алекса. Твоя задача сейчас — учиться. Со остальным справится твой отец.

— А как же вы? — её взгляд метнулся к моему животу. — Ты ведь беременна?.. Ты папу не простишь после всего?

Я пожала плечами. Понятно было, что после осознания всей непростой ситуации и пересмотра своих приоритетов Алекса будет искать стабильности, а лучше — семью.

Но всё действительно оказалось куда сложнее.

И о какой семье вообще может идти речь, когда над нами нависла опасность?

Я не ответила ей.

Но тут в дверь постучали. Я поднялась и сама открыла её. На пороге стоял посыльный, протягивал письмо с печатью имперской канцелярии.

Я поблагодарила мальчишку, отпустила его, сломала сургуч и развернула бумагу. Пробежала глазами строчки. Сердце ухнуло.

Аларик сделал то, что и обещал.

Дал мне свободу.

Я уронила руку с письмом. А потом молча положила на стол перед дочерью.

— Мы развелись.

— Но?.. — Алекса рывком подалась вперёд, схватила лист и принялась читать. — Нет! Как же так? Может, я поговорю с ним? Мария — это ведь не серьезно?

Говорить о том, что он мог и вовсе не изменять, а если и изменил — то явно был не в себе, я не стала.

Этот разговор был для другого дня.

— Милая, — я протянула руку, коснулась её пальцев, чтобы остановить этот порыв. — Раньше надо было говорить. Но мы с тобой простили друг друга. Потому не будем это вспоминать. Для тебя это было уроком.

— Я все поняла. Правда. Но я не хочу, чтобы он был с Марией! — её голос дрогнул, почти сорвался на крик. — Она не настоящая! Она лицемерная! Она угрожала тебе! Мне. Мирею. Нашей семье!

Я чуть улыбнулась сквозь горечь.

— Мне приятно, что ты, пусть и поздно, но начала защищать меня и поняла: оболочка может быть прекрасной, а внутри — лишь гниль. Но теперь мы сами разберёмся. И с Марией у Аларика не будет ничего.

— А что будет? — выдохнула она, всё ещё не отпуская листа.

— Не знаю… — я пожала плечами и сжала её ладонь. — Но как прежде уже не будет.

Аларик

Особняк встретил меня тишиной. Но не той привычной, густой, наполненной присутствием моей Лили и детей. Не тем теплом, уютом, особой атмосферой, которая раньше царила в каждом углу.

Нет.

Здесь было мёртвое безмолвие, от которого стыло внутри, будто по венам пробежал лед.

Я шагнул в холл. Закрыл за собой дверь.

Поймал себя на мысли, что здесь не хотелось находиться, не хотелось сюда приходить. Теперь я чувствовал, что тот самый уют и тепло ушли вместе с моей Ли, в маленький академический домик.

Не место делает нас счастливыми, а наше окружение, те, кто рядом.