Книга После развода с драконом. Начну сначала в 45, страница 24 – Екатерина Гераскина

Я вспыхнула ещё пуще прежнего.

— А может быть, я захотела показать оранжерею тому, кто не такой чёрствый, кто не такой невнимательный! Я ненавижу ковыряться в земле! Ненавижу сажать! Я сносила это ради тебя! Вот тебе моя правда!

Дракон нахмурился. Стал мрачнее. Моя грудь так быстро вздымалась. Как же он злил! Только от того, что я вывалила на него всю эту правду, стало легче.

— Почему ты не сказала, что тебе не нравится заниматься оранжереей?

— Потому что ты так радовался, когда я начала сажать, что я не смогла сказать, что это не по мне!

— Дура, — устало произнёс герцог. Мой почти бывший муж. Провёл руками по лицу, стараясь унять досаду. — Надо было сказать. Да, было красиво. Но я совершенно не понимаю во всей этой растительной хрени. А у тебя глаза так сияли, когда я привёз тот ядовитый плющ… Я и подумать не мог, что ты ненавидишь сажать это. Я же не читаю твои мысли, Лилия! — снова зарычал дракон и рукой обвел сад.

Я тоже возмущённо вздохнула.

— Ты засыпал меня этими растениями! Что я должна была делать? Выкинуть их?

— Да лучше бы ты их выкинула! Так было бы честнее, чем сейчас, спустя двадцать лет брака, я понимаю, что всё это растительное дерьмо тебе было не нужно! Я чувствую себя идиотом! И ещё большим идиотом я себя чувствую потому, что у тебя есть тайна от меня! — он схватил меня за руку, притягивая к себе.

Я вырвала руку.

— Прекрати меня обнюхивать! У меня ничего не было с лордом Морвеном.

— Но будет?

— Не твоё это дело!

— Я не позволю… никому прикоснуться к тебе.

— Ты не имеешь на это права!

— Я твой муж!

— Ты мне почти бывший муж!

Я устала слушать все эти претензии. Оттолкнула эту груду мышц и направилась на выход из оранжереи, торопилась, насколько могла позволить мне моя узкая длинная юбка.

Но прежде чем я вышла, услышала от Аларика:

— Сейчас я вижу в тебе ту прежнюю Лилию, в которую был влюблён. Живую, горящую, чувствующую.

Я обернулась. Рик стоял спиной ко мне, смотрел на оранжерею.

Ничего не ответила. Потому что не могла поспорить. Я сама поняла, что гналась за высшим обществом, которое всегда оставляло меня на задворках.

— Я хотела соответствовать тебе. Быть достойной рода.

— Да срать я хотел на род и соответствие. Ты вбила себе в голову всякое дерьмо и соответствовала этому дерьму. Ну как оно, Лилия? Ты довольна?

— Ты не говорил мне, — упрямо мотнула головой.

— Я говорил. Ты слушала — но не слышала. Возможно, только на пороге развода ты готова понять меня.

Он полуобернулся через плечо.

— Я срать хотел на то, что ты не из высшего общества, на то, что ты не знала, какой вилкой есть крабов. Плевать. Это всё дерьмо — для тех ряженых в дорогие тряпки клоунов, которые из себя ничего не представляют, кроме громкого имени, которое они унаследовали и даже не заработали сами, а их доблестные предки. А у меня достаточно денег, чтобы я клал на их никчёмное мнение. Ты теперь меня услышала?

— Да, — вспыхнула я от досады и стыда. Потому что так и было. Потому что не слушала Аларика. — Ты грубо выражаешься.

По привычке сделала замечание.

— Зато я сейчас такой, какой был. И ты больше не будешь меня исправлять. Потому что твоё желание быть идеальной вообще меня бесило.

— Теперь тебя ничто не будет раздражать.

— Вот, видишь, ты даже слова до сих пор подбираешь, Лия. Пытаешься соответствовать, обманывать свао суть. «Бесило» — заменила на «раздражать».