Книга После развода с драконом. Начну сначала в 45, страница 6 – Екатерина Гераскина

Я по всем фронтам проигрываю свекрови. Моя неокрепшая умом малышка принимает все ее слова за чистую монету.

— И раз уж так вышло, что у отца есть другая, что он изменил тебе и выбрал себе в спутницы леди Марию — с ней так поступать нельзя. Она беременна, в конце концов. И может потерять ребёнка от излишнего волнения.

— А как же я? Как же мои чувства, Алекса?

— А что с тобой? Ты уже… взрослая женщина. Тебе почти полсотни лет.

Не полсотни, конечно. Всего сорок пять. Что при жизни в пятьсот лет — ничто. Но, видимо, уже достаточно, чтобы не быть желанной в глазах мужа.

— Мы у тебя уже выросли. Нам не нужно вытирать сопли и переодевать. Кроме того, ты ведь не думаешь, что отец оставит тебя ни с чем? Ты была частью нашей семьи. Он будет тебя содержать. Ты будешь продолжать сажать свои цветы. А мы с Миреем будем тебя навещать.

— Как ты быстро всё распланировала… — горько выдыхаю я.

Но она продолжает:

— Мне кажется, это очевидно, — поджимает губы дочь. Её глаза блестят упрямством.

Мой белокурый ангелок… вырос в светскую львицу.

А ей всего восемнадцать.

Или… уже восемнадцать, а я — действительно безнадёжно устарела для неё.

— Да и какие у тебя варианты? Ты ведь всё равно ничего не можешь. Только ковыряться в земле со своими кустами, — фыркнула дочь. — А вот у Марии в её двадцать два уже есть чайный салон. Самый популярный в столице. Туда не попасть. Запись — на три месяца вперёд…

Всё… Чувствую — я больше не могу это слушать. Зря продолжила этот разговор.

Для неё я — никто. Ничтожество.

Она меня стесняется.

Зато как блестят её глаза, когда она говорит о Марии.

Я тепло улыбаюсь Алексе. Не могу иначе. И не хочу больше спорить.

Кажется, я столько наслушалась, что большего моё сердце не вынесет.

Снова тянусь к воде с лимоном.

Дочь открывает рот, даже подаётся вперёд, чтобы снова извергнуть на меня, по её мнению, обличающую правду.

Как Аларик не выдерживает.

А вот теперь… я ему благодарна. Немного.

— Алекса. Покинь обеденный зал. И подумай над своим поведением. Ты была неуважительна по отношению к матери.

Та так же резко встаёт и вскакивает из-за стола.

Понимаю ее. Она ведь, по её мнению, защищала отца. Встала на его сторону. А тот сделал ей замечание.

Я смотрю на него. Аларик хмурится.

Слова дочери не пришлись ему по вкусу? Или что?

Но перед тем как покинуть зал, Алекса разворачивается и громко говорит свою окончательную позицию по нашему делу:

— Я пойду догоню леди Марию. Она не должна оставаться одна в таком положении. Ночевать я буду в Академии. Мне завтра к первой паре.

И хлопает деревянной дверью.

— Сын? — спрашиваю я.

Пора бы добить меня…

— Разбирайтесь сами, — говорит Мирей, встаёт из-за стола. — Я в Академию.

Уходит.

Я горько усмехаюсь. Не смотрю больше никуда. Просто прямо пялюсь в стену. Я хочу побыть наедине с собой.

Наедине с открывшейся мне правдой.

Я наломала дров в воспитании своих детей. Я никчёмная мать. Я ничего не умею. Растила детей, как это принято у аристократов: дочь — с двенадцати лет в пансион, сын — в военную школу. Мы виделись только на выходных, и мне казалось — всё у нас хорошо.

Но сейчас… все обернулось каким-то кошмаром.

— Уходи, Аларик. Оставь меня одну.

— Нет.