Книга После развода с драконом. Начну сначала в 45, страница 76 – Екатерина Гераскина

Там уже ждала карета. А служанка передала мои вещи возничему и тот уже грузил их.

Я приказала отвезти меня к особняку бабушки. Именно в той манере, в которой это делала бабушка. Приподняв подбородок, холодно и с достоинством.

Надеюсь, у меня получилось сделать это так же.

Я разместилась внутри. Вскоре мы тронулись.

Я прикупила кое-какие милые подарки и теперь буквально горела желанием немедленно их подарить.

Как же бабушка меня понимает! Она единственная, кто искренне заботится обо мне. Только она знает, как мне сейчас трудно, как тяжело даётся учёба, как сложно держать лицо перед всеми. Эти два дня наедине с собой, в горах, когда я гуляла и думала, так помогли мне разобраться в себе.

Карета мерно покачивалась по брусчатке. Я смотрела в окно и улыбалась, представляя, как бабушка обрадуется моему приезду. Я и для Марии купила заколку — чудесную, изящную, она идеально подойдёт к её новому платью для осеннего бала. Мне так хотелось угодить! Пусть она иногда бывает резкой, но я старалась расположить её к себе. Наверняка, я не так поняла последнюю ситуацию в чайной. Стоит поговорить обо всем с бабушкой.

Мысли о семье я отгоняла. Стоило вспомнить мать — и тут же становилось стыдно и неловко. Я прикусила губу. Нет, не позволю омрачить этот день.

Четыре часа спустя карета остановилась у особняка. Я почти танцевала, спускаясь на землю, но тут же спохватилась — я ведь леди.

Нужно держать себя в руках, сдерживать порывы. Поэтому расправила невидимые складки на платье, вытянулась и чинно направилась к входу. Но… не выдержала.

Не стала стучать. Сообщать о себе. Сама открыла дверь — ведь это же бабушкин дом, почти и мой тоже!

Особняк показался непривычно пустым.

Я уже хотела позвать громко: «Бабушка!» — но вдруг уловила тихие голоса.

Прислушалась. Женский… знакомый. Мария? О, как здорово!

Она уже здесь, и мы все втроём проведём время вместе.

Хотела окликнуть их, но в последний момент решила сделать сюрприз. На цыпочках прокралась ближе. В сумочке лежали мои подарки — украшения, простенькие, не драгоценные, как мог бы подарить отец, но ведь я выбирала их от чистого сердца.

Дверь была прикрыта плохо. Я заглянула.

Да, они там за чаем. Бабушка и Мария.

Но что-то было не так.

Атмосфера… напряжённая. Мария сидела, не притронувшись к чашке, прожигала бабушку взглядом, каким-то неприличным, почти злым.

А бабушка выглядела сосредоточенной и холодной, но в её голосе звучала сладость, липкая, как мёд.

— Мне нужно уехать на пару дней, — сказала бабушка. — Ты пока сюда не приходи.

Мария положила руки на свой пока ещё плоский живот, погладила его и произнесла:

— Вы должны понимать, ради кого мы всё делаем.

Я затаилась ещё сильнее. Сердце колотилось. Ради кого?

— Вы ведь понимаете, что стоит на кону, — продолжила Мария. — Ваше благополучие, моё благополучие… и благополучие ребёнка.

Я ахнула, но прикусила губу, чтобы не издать ни звука.

Бабушка протянула руку и, словно успокаивая, накрыла ладонь Марии. Их пышные платья шуршали при движении. В комнате пахло слишком сладко, цветочно, у меня даже защекотало в носу — едва удержалась, чтобы не чихнуть.

— Мария, дорогая, пусть сейчас у нас и неудача, но это ничего не значит, — проговорила бабушка. — Я сама во всем заинтересована. Но нам надо притаиться. Я мать Аларика. Он остынет. Не посмеет мне что-либо сделать. Он перестанет гневаться на меня. И потом мы снова что-нибудь придумаем. Тебе тоже ничего не будет. Ты беременна. А той чокнутой мало ли что могло причудиться, послышаться в твоих словах то, чего не было. Деревенщина, что с нее взять. Ты ведь знаешь, как я уже люблю своего внука. С нетерпением его жду. Наконец-то у меня будет хоть один правильный. И он будет от тебя.