Книга Старая жена, или Развод с драконом, страница 96 – София Руд

Делаю это практически бездумно, почти на рефлексе, как будто иначе здесь и сейчас разверзнется земля. Хотя почему как будто? Она бы развезлась! Да, так лучше. И для нее, и для меня. Так спокойнее, хоть и чуточку подло.

Стоит ошарашенная, смотрит мне прямо в лицо. Без гнева, зато дико испуганная… Непривычно.

Но еще непривычнее то, что маска скрывает даже глаза. Но она… Будто видит меня, будто знает, что это я. Не может быть.

Узнала бы, сразу бы завопила, что лучше она целиком угодит в капкан, чем примет мою помощь. Слишком упрямая. Упертая и точно всех погубит, включая себя! Смотреть будет как на врага, но смотрит иначе. И я… Этим пользуюсь.

Потому завожу разговор, а это сложно, нужно признать. А она мне:

— Интересное предложение, но порядком надоевшее.

Гоблины! На горло себе наступил, и вот тебе! И ведь каждое слово расслышал четко и понял значение, но, кажется, что мне сказали: «Пошел вон!». Опять!

Злость пробирает до костей, но тут же ее душу. Раз уж я сюда пришел, то сделаю то, что должен. Но я какого-то гоблина спрашиваю про ее сердце? Оно мне надо?

Решил же, что не буду с ней возиться, что отпущу, как только она успокоится и начнет безопасно жить! А она... Не драконица ведь ни разу, а характер острее, чем у всех драконов вместе взятых.

— Теперь мое сердце отдано другому, — говорит мне прямо в лицо. МНЕ В ЛИЦО.

Тьма! Бездна!

Не мне... Я ведь в маске, она не знает, кто я. Но от этого что-то не легче.

Другой? Кто другой? Мне не поступало доносов! Опять что-то упустили? Не могли. В этот раз я лучших отправлял. Намеренно сказала, чтобы разозлить?

А с чего мне злиться? Я с другой целью приехал. Но злюсь… Ага… Злюсь так, что от самого себя становится страшно. А она уходит, как ни в чем не бывало. Будто воткнула шило под ребра и довольная. Специально? Или не знает? Плевать. Уходит.

Пусть идет! Бездна, опять под ноги не смотрит, да и я хорош — замечаю в последний момент. Куда, гоблины меня дери, делась зоркость? Ослеп до туннельного зрения, сосредоточившегося на этой безумной женщине.

Чудом успеваю ее перехватить, оттаскиваю, а она брыкается, будто я враг. Спиной бьется о колонну, да так, что с навеса что-то начинает лететь. И явно не солома, которой он застелен.

Реакция всегда была отменной. Не успеваешь предотвратить — закрывай собой. И я закрыл. Не почувствовал ни одного удара, приходящегося по спине, хотя лупило не слабо. Но кое-что лупило еще мощнее. Сердце — прямо по ребрам. Изнутри.

Лупило, билось так, что разум в какой-то момент отключился. И осознал я это, лишь когда она заговорила. Была испугана, но дерзка.

А я... Я не слышал, что она спросила, будто кто-то заглушил на секунду ее голос в моей голове. Видел только ее глаза. Карие обычные глаза, которые сейчас казались бесконечно бездонными.

И симпатичное лицо, которое никогда не вызывало у меня ничего больше, кроме обычного мужского интереса. А в последние годы не вызывали даже его.

Приелась, но я запрещал себе смотреть на других, раз уж дал клятву ей, пусть и по договору. Я ведь прекрасно знал, что любви мне не испытать, что, возможно, ее и не существует, но в этот момент… Я желал... Присвоить.

Никому и никогда не отдавать. Сделать все, стереть мир, но забрать эту женщину себе. Целиком. Без остатка. Навсегда. И эта же лавина напугала до жути. Напугала меня, гоблины возьми, того, кто даже смерти в глаза никогда не боялся смотреть.