Книга Опальная невеста дракона, или Попаданка в бегах, страница 20 – София Руд

— Какая?

— Для ремонта нужны средства, а у нас их нет. Мы даже не знаем, какие материалы нужны для востребованных зелий и сколько они стоят. Значит, делать все будем поэтапно, согласно стратегии.

— О святые небеса, откуда же ты все это знаешь? — хватается за голову песель.

Точно. Он ведь еще не в курсе.

— Из онлайн-курсов по маркетингу, — сообщаю ему я.

Но Растик лишь округляет глаза и теперь похож на… кхм. Вы когда-нибудь видели удивленного гризли? Вылитый он.

— Не бери в голову. Просто я знаю, и все. И надеюсь, что не ошибусь.

— Не ошибешься, деточка, мое чутьё никогда меня не подводит. Послали мне боги спасительницу.

— А мне — вас. Вы моя спасительница, — улыбаюсь я и крепко обнимаю бабулю.

С ней так тепло и уютно, что на миг на сердце теплеет.

В моем мире у меня тоже была бабушка, но она умерла, когда мне исполнилось восемнадцать. Родителей я почти не помню, она не любила о них говорить. Знаю лишь, что людьми они были не самыми приятными и умерли рано.

Мне было тогда лет шесть. С тех пор я росла с бабушкой в скромной коммуналке, обещая ей, что, когда вырасту, куплю нам большой дом, где будет даже помощница по хозяйству.

На дом я почти накопила в своем мире. Ладно, если по-честному, то на квартиру. Небольшую, зато свою. Чистую и уютную. Вот только бабушка этого не увидела. Увидел Гриша, к которому я должна вернуться.

Надеюсь, Сирена права и время в моем мире идет в разы медленнее. Иначе все это будет бессмысленно.

Неохотно отрываюсь от ее теплых рук и тянусь к бумаге. Надо все продумать, все просчитать.

Вперёд! Навстречу мечте!

Растик, с тебя кофе! Много кофе!

Мы начинаем наш путь!

— А вот и наша местная звезда. — Незнакомый раздражённый женский голос касается моего слуха, едва я спускаюсь со ступенек кареты у центральной площади города.

Транспорт сюда не пускают в дневные часы.

Краем глаза смотрю на женское трио, расположившееся под тенью козырька книжного магазина, и ловлю на себе ревнивые взгляды.

Не связываюсь с ними, иду дальше, позволяя им обсудить мой наряд или шляпку, которая «просто ужас». Но завтра они побегут за такой же. Все втроем. Мы это проходили.

— Доброе утро, — отпеваю я стражникам, что, завозившись у входа в булочную, поначалу не замечают меня.

— Доброе утро, Ваша Светлость! — выпаливают они, встав по стойке смирно, будто я их начальник.

А ведь это те самые товарищи, что четыре года назад громили нашу с бабулей лавку.

Следом за служивыми меня замечают и другие господа и дамы. Они улыбаются мне в лицо, но я знаю, как они смотрят мне в спину.

Одни восхищенно, другие с уважением, а третьи с желчью и ненавистью. Равнодушных к женщине, которая некогда с ноги ворвалась в мир мужчин, осталось мало.

В мир местного бизнеса, где меня сначала не хотели признавать и смеялись надо мной, потом делали пакости и, в конце концов, захотели прибрать к рукам вместе с лавкой бабули в качестве приданого.

Вспоминаю ее теплые шершавые руки, наши разговоры до глубокой ночи, и сердце сжимается от боли. Она так многому меня научила, стала совсем родной. Но время никого не щадит.

И сейчас, возвращаясь с могилы единственного дорогого мне человека в этом чужом мире, я тоскую по ней еще больше. Мне ее так не хватает.

— Шу-шу-шу… — Слышу шепот в толпе. — Присосалась к старой женщине хитрая лисица и свела ее в могилу, прибрав лавку к рукам.