Книга Хозяйка гиблых земель, страница 100 – София Руд

Сам он опускается в свое кресло с тяжелым вздохом.

– Если вы из-за синюхи, то скажу вам, что ваше заявление вновь потеряется… – произносит тихо, почти шепотом, избегая смотреть мне в глаза.

– Господин Гирдан приказал? – спрашиваю прямо, но за стол все же сажусь.

– Тише! Тут и у стен есть уши, – нервничает мэр.

Бросает быстрый взгляд на закрытую дверь, а затем вновь на меня.

– Значит, синюху мне не дадут зарегистрировать. Ясно. Но можно хотя бы узнать почему?

– Сам бы хотел это знать. Что-то назревает. А ведь я предупреждал тебя, Элиза.

– Помню, господин мэр. Меня все предупреждают. Но никто не говорит правды. Даже вы ее скрыли, господин мэр, хотя отлично знали мою маму о том, что с ней произошло.

Едва договариваю последние слова, мэр дергается, словно от внезапной боли.

– Это дела прошлых дней. Ничего из того, что вы ищите, вы там не найдете! – приглушенно рычит он, а тени под глазами кажутся еще глубже.

– Вы знаете правду, не так ли? Потому и помогли мне на площади? Из чувства вины? За помощь с сокрытием той правды, Сурэлы дали вам это кресло? Вы ведь были инспектором в то время.

– Не перегибай, девчонка!

– Я не хочу вас задеть или в чем-то обвинить. Вы и сами себя за что-то до сих пор не простили. Вы все еще мучаетесь, господин мэр. Я это вижу и вовсе не прошу вас идти против покровителя. Прошу лишь рассказать все, что вам известно о том деле. И я никому не скажу, от кого это узнала.

– Правда давно не имеет значения, Элиза. Знал бы, что ты такая упертая, не стал бы помогать. Ты хоть знаешь, сколько людей пропало из тех, кто вставал на пути Гирдана Сурэла?

– Знаю, – выхватываю я и кладу бумаги ему на стол. – Возможно, это неполный список.

– Элиза! – багровеет от злости мэр.

– Вы лучше знаете, сколько пропало, господин мэр, – тихо, с болью говорю ему. – А сколько еще пропадет, пока этот преступник будет жить припеваючи? Вы ведь стали мэром не для того, чтобы прикрывать чьи-то злодеяния. Вы им стали, чтобы защищать. Это видно по вашим глазам. Вас тоже тошнит от несправедливости.

Мэр молчит, отведя от меня взгляд. Сжимает кулаки до хруста, думает.

Но я уже знаю, что эту стену мне не пробить. Не от каждого сердца у меня есть ключи…

– Тошнит, и что? Против Гирдана Сурэла нет ни одной надежной улики! Перестаньте строить из себя героиню и уезжайте. Очнитесь уже, Элиа. Как вы одна собираетесь сражаться с тем, кого даже я боюсь?

– А что, если я не одна? – спрашиваю мэра, и его седые брови тут же изгибаются в недоумении.

Он ждет ответ, но вместо того, чтобы говорить, я подхожу к высокому окну, за которым несколько минут заметила инспектора, и открываю створку, больше похожую на дверь.

– Инспектор? – бледнеет на глазах мэр, когда Дарен спокойно входит в помещение и закрывает за собой окно.

– Добрый день, – приветствует Сурэл. – Как вы поняли, Элиза не одна ведет это дело.

– Вы с ней? – охает мэр и тут же оглядывается, будто ожидая засады. – Должно быть, это проверка?

Сурэл не отвечает, зато кладет палец поверх тех самых бумаг, которые я положила на стол пару минут назад, и строго спрашивает:

– Ваших рук дело? Люди исчезли бесследно, но кто-то оформил это как скорый отъезд.

– Господин Сурэл, вы хоть и инспектор, но я все-таки мэр!

– Назначенный моим кланом, – напоминает Дарен, и глава города бледнеет еще сильнее.