Книга Последний шанс Гесса 2, страница 105 – Нани Кроноцкая

«Статья 124.8 Кодекса Инспектора Флота: физический контакт с объектом инспекции, выходящий за рамки служебной необходимости, приравнивается к непрофессиональному поведению и влечет за собой санкции, вплоть до отстранения от должности. Инспектор – это алгоритм, воплощенный в плоти. Алгоритмы не испытывают влечения.»¹

Есс ➨

Я прижалась лбом к холодной стене душевой кабины, пытаясь выровнять сбивчивое дыхание. Оно предательски срывалось. За дверью царила тишина, но для меня она была оглушительной.

Мой внутренний радар, тот самый, что стал и проклятием, и нашим общим спасением, улавливал отголоски далеких событий. Вспышки чужого страха, похожие на далекие зарницы, короткие визги агонии, доносящиеся словно из-под толщи воды. Все это было там, внизу, под сводом гигантского потолка этого рукотворного неба, на арене подземного мира, залитой человеческой кровью.

А здесь, за тонкой перегородкой, бушевала своя, тихая война. Я чувствовала их обоих с болезненной четкостью. Зориан. Он был похож на раздраженную рысь – клубок колючей ярости, досады и подспудного, неистребимого любопытства. Его эмоции щекотали мое сознание острыми, зеленовато-желтыми всплесками.И Гесс… Мой Гесс. Он был черной дырой. Беззвучной, ледяной и бездонной. Его отчаяние было невыносимым. Оно словно высасывало свет из наших тусклых аварийных ламп. Гесс возвел в своем сознании стены молчания. Он явно решил стать еще одной жертвой на алтаре чудовищной тайны, которую узнал в архиве.

Позволить ему погрузиться в эту бездну? После всего, что мы пережили? Никогда. Я не сдамся без борьбы. Не допущу, чтобы тьма поглотила его. Если нам суждено погибнуть через несколько часов, я успею стать для него светом, каким он когда-то стал для меня. Поддержкой. Надеждой. Даже если это случится всего один раз.

Сомнения, стыд, страх – все это было роскошью, на которую у меня не оставалось ни времени, ни сил. Осталась только решимость – острая, отточенная, как тот черный клинок, что он вручил мне сегодня.

Распрямилась и сбросила комбинезон. Наноткань, пропахшая пылью, потом и гарью, бесшумно упала на пол. Пальцы сами нашли знакомые застежки, и вот уже тяжелая, тугая коса распалась, освобождая тонкие, почти невесомые серебристые нити ризоидов симбиоты². Я провела рукой по голове, ощущая, как сильно отросли мои собственные волосы на макушке. Еще одно напоминание о том, сколько времени мы провели в этом аду.

Шагнув под струи воды, я выставила температуру на прохладную. Почти ледяная, озонированная, пахнущая металлом и стерильностью, она обрушилась на меня, смывая не только грязь, но и последние следы нерешительности. Решение созрело, кристаллизовалось, стало твердым и неоспоримым, как виталитовый сплав³.

Бросила взгляд на свое смутное отражение в полированной стенке. Худые плечи, тени ребер, бледная кожа, испещренная сеточкой царапин и синяков. «Соблазнительница в духе Майрана», – с горькой усмешкой подумала я.

Она тут же одернула себя и вспомнила тихий голос монахини Дорис. «Человек всегда несет на себе отпечаток своих намерений и мыслей, дитя мое. Ты прекрасна, ибо твоя душа стремится к свету. Береги его, и он озарит тебя изнутри».

Я – желанна. Я – прекрасна. Я – само совершенство. Потому что я – его выбор. И сейчас он это увидит, поймет.