Книга Последний шанс Гесса 2, страница 107 – Нани Кроноцкая

В его глазах я снова увидела себя. Я сидела на нем, обнаженная, с мокрыми, распущенными волосами, ниспадающими на плечи и грудь. Моя поза была одновременно вызывающей и беззащитной. Губы, чуть приоткрытые, были искусаны до крови, а в глазах, я знала, горела решимость, граничащая с отчаянием. А внутри все сжалось от страха быть отвергнутой.

– Есс… – голос Гесса звучал хрипло, сдавленно. Он попытался приподнять голову. – Что ты делаешь? Зориан…

– Спит, – отрезала я, не отводя взгляда. Голос прозвучал увереннее, чем я ожидала. – И будет спать, пока я ему не разрешу проснуться. Я не для него… – я сделала паузу, давая словам проникнуть в его сознание, пробить ледяной панцирь. – Я тебе предлагаю себя. Здесь. Сейчас.

Гесс гулко сглотнул. В его глазах мелькнула такая глубокая боль, что мне захотелось обнять его и заплакать.

– Ты не должна. Не из-за… – он не договорил, отвернулся к двери. – Жалость – последнее, что мне сейчас нужно, Есения.

Мое имя, произнесенное им, прозвучало как ласка и как укор одновременно.

– Жалость? – я рассмеялась коротким и горьким смешком. – Тебе? Ты – самый сильный человек из всех, кого я встречала. Ты – скала, о которую разбиваются волны. И даже если на тебя обрушилась лавина, ты устоишь, не сломаешься. Мне нужен ты, Гесс. И это не жалость. Я спешу жить. Наше время бесценно.

Он снова посмотрел на меня, и в его взгляде читалась борьба. Долг, отчаяние, желание защитить меня… от самого себя.

– Слишком много теней у меня за спиной, маленькая лиглянка… Ты просто не представляешь…

– А ты мне расскажешь. Потом. Когда захочешь. Но не сейчас, – я перебила его, и мой голос дрогнул, невольно выдав ту боль, что тщетно пыталась скрыть. – Или, может, ты хочешь продолжить рассказывать сказки о своей «первой любви»? О том «утреннем цветке»? Ты имел в виду Нэрис, ведь так? Я её сразу узнала.

Гесс замер, и я тут же увидела, как в его глазах что-то меняется. Ледяная стена дала первую, главную трещину.

– Странно, – тихо, почти шепотом, произнес он, – но ты не узнала себя. Неужели ревнуешь?

– Что? – я не поняла.

– Я сказал: странно, что ты не узнала себя в моей сказке. У моей первой любви другое имя. Си. Есения.

От его слов у меня перехватило дыхание. Они прозвучали с такой простотой и такой неотвратимой правдой, что все мои сомнения рассыпались в прах. Я мысленно нащупала его сознание – и увидела. В той самой бездонной черноте, что его окружала, вспыхнуло одно-единственное, яркое, алое пламя. И горело оно для меня. Только для меня.

Слезы подступили к глазам, но я с силой смахнула их тыльной стороной ладони.

– Врешь, – прошептала я, чувствуя, как по всему телу разливается долгожданное, победоносное тепло. – Точно врешь, я же вижу… Но знаешь что?.. Мне это нравится.

Медленно наклонилась к нему, заслоняя собой весь ужас внешнего мира, всю тяжесть его тайны. Мои губы нашли губы Гесса – это был не нежный, исцеляющий поцелуй, а поцелуй-притязание, поцелуй-обещание. В нем был соленый привкус моих слез и горьковатый оттенок его отчаяния. Я кусала его губы. Он в ответ стискивал мои с такой силой, что было больно. Но эта боль была нужной обоим, настоящей, осязаемой. Она вытесняла призраки прошлого и ужас будущего.

Нащупав ряд кнопок застежки комбинезона на шее мужчины, я пальцами пробежалась по ней. Гесс рвано выдохнул и кивнул, позволяя мне сделать задуманное, и ткань с тихим шелестом расползлась, отступила.