Книга Кровь в наших жилах, страница 151 – Татьяна Лаас

Лиза закончила с бутербродом и чаем — больше от волнения в неё ничего не лезло, — и посмотрела на Сашу:

— И какие планы дальше?

— Я на допрос в Сыск. А ты… В магуправу? Ведь так?

— Спасибо.

Он с улыбкой признался:

— Лиза, я трусливый деспот, но вменяемый. Вполне вменяемый.

Она рассмеялась и поцеловала его — долго, нежно, чувствуя, как в груди снова разгорается незнакомый ей до этого пожар. Может, к черту все правила? Жизнь коротка, и участи Алексея для себя и Саши Лиза совсем не хотела. Его кожа под её пальцами была упоительно горячей, а мышцы напряженными. Он был как натянутый лук. И отстраняться не хотелось — она слышала его прерывистое, хриплое дыхание, она чувствовала его руки везде — от его пальцев по её коже полз обжигающий душу жар. И тонкая сорочка сейчас была явно лишней. Она мешалась, как мешался и Сашин мундир. Особенно его впивающиеся в Лизу пуговицы. Она принялась их спешно расстегивать. Огненный змей её многому научил.

Из Лизиного горла вырвался полувсхлип-полустон, когда наконец-то пуговицы на Сашином мундире поддались. Кажется, именно это охолонуло Сашу. Он нашел в себе силы отстраниться — Саша был слишком воспитан.

Он низким, отчего-то хриплым голосом сказал, пряча взгляд:

— Лизонька, прошу… Не надо. Это важно прежде всего для тебя.

— Саша…

Он мотнул головой:

— Нельзя. Прости, что допустил подобное. Впредь не повторится — я слишком забылся. — Он встал, упрямо упираясь взглядом в пол: — Я выйду — приводи себя в порядок.

Лизиных слов в его спину: «Это была моя вина!» — он, кажется, не слышал. Он дернул ворот сорочки, словно она душила его, и вышел из комнаты стремительным шагом. Полы расстегнутого мундира развевались, как крылья. Еще чуть каплю быстрее, и это напоминало бы паническое бегство.

Было отчаянно холодно. Возможно даже обидно. Она решилась, а он оказался слишком воспитан. Лиза заставила себя встать и двигаться, хоть в голове было пусто и звонко. Надо думать о службе… Наверное.

Лиза из окна уборной видела, как Саша выскочил на улицу и набирал в ладони снег и умывался им, снова, снова и снова, пытаясь успокоиться.

Когда она вышла к нему через четверть часа, уже полностью собранная, он был уже отрешен, собран и слишком строг, как никогда раньше — у него между бровей прорезалась морщинка и не собиралась разглаживаться.

Саша с какой-то горькой улыбкой протянул Лизе руку. Привычные слова звучали еще слишком хрипло, болью отзываясь в её сердце — Саша слишком воспитан, в случившемся он корит только себя:

— Ты или я?

Вместо этого она вновь сказала:

— Саша, ты ни в чем не виноват. Если чья-то вина и есть, то только моя. И любить — не грех.

Он кивнул:

— Любить — не грех. Только… Лиза, я совсем не любви хотел. А это точно грех. И вот в этом я всяко виноват перед тобой.

Кромеж тактично молчал, впечатленный Сашиным самоконтролем. Или отсутствием его? Сегодня Лизу охраняли Найденов и Семенов.

— Так… Ты или я?

— Ты, — твердо сказала Лиза. — Я тебе полностью доверяю и приму любой твой выбор. Только и ты не решай за меня. И не стыдись своих чувств. Я не хочу повторить судьбу Наташи и Алексея. Ни за что.

Он кивнул, давая понять, что услышал её.

Его пальцы взяли её за ладонь. Кромеж мелькнул ярким коридором, выпуская их в магуправе.

— Береги себя. Будь осторожна — мы еще не знаем, у кого два артефакта. И… Я люблю тебя.