Книга Кровь в наших жилах, страница 169 – Татьяна Лаас

— Полоз чуть погонял меня по тоннелям, заявил, что сейчас ему не до меня — слишком много целей отследить и поймать ему дали. Сказал, что придет позднее — когда всех опричников переловит. И вот тогда уже точно меня уничтожит.

Алексей вмешался:

— Ваш медный сокол… Разве он не от Полоза получен? Только не темните — сейчас нет в этом никакого смысла.

Дашков раздраженно дернул плечом:

— Действительно, сейчас нет смысла темнить — все равно одно погибать. Так хоть умру с честью. Именно Полоз дал мне сокола. Мне было три года, когда меня похитили. Что со мной делали — я не помню в силу малолетства. Нашли меня через три дня в лесу — умирающим от малокровия. Я спал в одной яме с полозом. После случившегося сокол у меня и проявился… Сразу поясню, чтобы не было глупых вопросов: полоз все равно нападет — сила крови, которую я ему когда-то дал, слабее силы управляющего полозом артефакта. Артефакт в любой момент можно усилить хоть кровью Рюриков, хоть залить любой жертвенной кровью, хоть усилить эфиром. А меня уже так не усилить. Полагаю, вас мое нытье не интересует. Еще, чтобы не было недопонимания — нападение на императора не моих рук дело. Мне с моими силами такое не приказать Полозу — против артефакта это не сработает.

Александр видел, как чуть в бок смотрел Алексей — выслушивал доклад из кромежа, скорее всего как раз о похищении Дашкова.

Алексей энергично кивнул и повернулся к Дашкову:

— Ничего из сказанного вами о вашем похищении не подтверждается документами.

Тот криво усмехнулся:

— У рода Дашковых на тот момент были только родовой гонор, имя и куча долгов перед императорской семьей. Мы уже даже земли свои потеряли. Вы думаете, мой отец мог пойти и запросто обвинить тех, кого он считал причастными к моему похищению? Увы, нет. Вороновы, Голицыны, Волковы… Дашковы хоть и Рюриковичи, но по материнской линии. Мы для них были никто. В том числе и я сам.

Александр нахмурился, глядя на ожившую в клетке канарейку — та принялась чирикать, радуясь жизни:

— Почему, зная об угрозе опричникам, вы не предупредили Опричнину или Соколова?

— Потому что не буду лгать — вы в тюрьме меня очень даже устраиваете.

Алексей рассмеялся, хлопнув Александра по плечу, словно ему пришлась по душе шутка Дашкова:

— Вот так и приходи с оливковой ветвью мира! — Уже гораздо серьезнее он добавил: — вы могли помочь, но предпочли отсидеться в стороне. Знаете, как Опричниной карается умолчание?

Дашков пожал плечами — его таким было не прошибить:

— Вы все равно не поймете меня. Впрочем, это не такая и большая тайна — за вашей кровью идет настоящая охота. Мне, как и многим другим, нужна ваша мертвая кровь. Только и всего. Если бы вы оказались в тюрьме, то добыть её было бы нетрудно.

Александр скрипнул зубами, вспоминая тюрьму — зря он тогда в сентябре играл в благородство. Надо было разогнать взашей жандармов, что пришли его арестовывать. Он же не захотел их калечить. Даже с разодранным княжной боком он был опасен.

— И зачем вам кровь опричников? — старательно спокойно спросил Александр. Возможный ответ он уже знал, но всегда есть вероятность ошибки. Алексей за его плечом замер, как гончая, готовая сорваться с поводка в любой момент — иногда самообладание у Алексея давало сбой. Последние полмесяца у него были очень трудными.