Книга Кровь в наших жилах, страница 167 – Татьяна Лаас

Лиза вздрогнула. Петер знал, чем занимается его отец. Он знал и пытался привлечь внимание. Наверное, чешуйки линорм по его приказу разбрасывал. И когда Егорка принес новость из Борового, Петер надеялся, что стоит увидеть зверинец, как полиция все поймет. Не поняли — их вина, прав Егорка.

Он снова сменил гнев на милость и пробормотал:

— Вы токмо Петьку не обижайте. Он к мамке хочет.

Лиза выпрямилась и машинально кивнула. Бедный Петер! Чужая страна, нелюбящий отец, который каждому встречному и поперечному выдавал, что сын не его, и афера с русалками… Он пытался, как мог, боясь за себя и свою жизнь.

Вихрев наклонился к Егорке:

— Ты Москву когда-нибудь видел?

— Неа… — Глаза у Егорки стали огромными, как плошки.

— А хочешь увидеть?

Егорка тут же заметался взглядом, ища пути отступления.

— Да не бойся ты так, — улыбнулся Иван. — Я запишу твои показания, а потом покажу Москву и в кондитерскую свожу. Самую лучшую. Слово чести.

Егорка подбоченился:

— Дурите, дяденька, да?

— Не дурю. Может, у меня у самого сын твоего возраста был бы. Я бы его точно в лучшую кондитерскую водил.

— Ха! Держите карман шире! Кто такого оборванца, как я, пустит в кон-ди-тер-скую.

Вихрев в свою очередь под тихое Катино: «Мужчины!» — подбоченился:

— А кто возразит такому, как я?

Егорка оценил черный кафтан:

— Правду гришь. — Он шально улыбнулся: — а пойдем!

— Отца твоего предупредить нужно.

— Он до первых петухов не проснется, — сдулся Егорка. — Ему че живой я, чё мертвый, все едино.

Лиза отвела взгляд в сторону — что делать с таким она не знала. Вихрев тем временем, сообщив, что за ней теперь присматривает Найденов, исчез в кромеже вместе с Егоркой.

Лиза вздохнула, понимая, что мимо судьбы Егорки проходить нельзя, но пока она ничего сделать не может. Если только Вихрев что-то сделает — поговорит с Ефимовым… По душам… Опричники умеют душевно разговаривать. Лиза понимала, что всю Россию сразу не спасешь, но сердцу от этого не легче. Так… Холера! Сейчас Петер. Потом она подумает, как помочь Егорке.

— Петер знал о преступлении, — сказала она очевидное. Она оперлась руками на перила моста и смотрела, как журчит, прыгает по камешкам в сторону Идольменя Перыница.

— Нехорошо получится, — строго сказала Катя.

— Прости? Петер сам пытался действовать. Его показания…

— Нехорошо, — повторилась Катя. — Нельзя его заставлять давать показания против отца. Даст показания — его отца и Кросса посадят. Зверинец же требует присмотра и денежных вложений. Рано или поздно деньги закончатся, и Шульц разорится. Петер же окажется в приюте в ожидании, когда мать его заберет. Если захочет забирать. Он же себя поедом съест за случившееся с семьей. Или мать его обвинит во всех грехах. Мол, не мог ради отца родного промолчать? Кто тебе те девки и кто отец… Нельзя так Петера подставлять.

— Но другого выхода пока нет.

Катя опустила глаза:

— Только и это не выход — все вешать на ребенка. Не знаю я…

Лиза напомнила себе, что Митеньке тоже было восемь. И правильный выбор он смог сделать сам. Справится с таким и Петер. Наверное. В любом случае в беде она его не бросит. Только бы он согласился помочь…

Дашков закончил напитывать эфиром выведенные мелом на стене тоннеля знаки. Они вспыхнули алым, бьющим по глазам светом, запечатывая мертвенно-голубой провал в мир чуди. Канарейка в клетке поперхнулась чириканьем и замолкла. Дашков нервно на неё посмотрел — угореть в шахте можно запросто. Птица умирать не собиралась. Она принялась чистить перышки, медленно успокаиваясь. Зачирикает она еще нескоро.