Книга Кровь в наших жилах, страница 164 – Татьяна Лаас

Александр в упор посмотрел на друга:

— Дашков не из тех, кто пойдет против императора.

— А вот это не имеет никакого значения. Скажем, что пошли слухи, что Дашков собирается подложить свою атомную бомбу на пути императорского кортежа. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, тебе ли не знать.

— Алешка! — не выдержал Александр. — Ты читал доклад о бомбе? Там сотня тысяч светочей. Какой путь кортежа… Там пол-Москвы уничтожит при взрыве. Если эта самая бомба вообще возможна.

— Доклад о бомбе составлял я. И главное, не наше неверие в эту бомбу, а то, что император оказался из тех, кто в подобное верит. Он твоего отца чуть не убил только из-за боязни, что тот разгадает секрет Агрикова меча. Меча, которого нет.

Демьян наклонил голову к пишущей машинке — как-то он не собирался подслушивать такие секреты. Владимир спрятался за бумагами.

Александр мягко напомнил:

— Отец там совершил ошибку — он влез в прошлое Елизаветы Павловны. Все в совокупности: прошлое Елизаветы Павловны, её право на престол и Агриков меч, который она якобы передала мне, и привело к тому, что отца чуть не убили. А княгиню Волкову вообще возможно из-за золотого сокола убили… Дашков тут ни при чем.

Алексей снова отвернулся к окну и принялся строить новые планы. Александр его отвлек, спасая Дашкова, которого случайно внесло в интриги княжеских родов:

— Лучше скажи, что там с поисками Голицына? Это интереснее в разы.

— А что там… Ничего там. Мы пока не нашли его. Дети Голицына ничего не знают. Слуги не видели его больше двух недель — точнее никто так и не сказал. Он как сквозь землю провалился. Его никто нигде не видел. Даже твой отец вел важные переговоры с консорциумом «Редкие металлы России» только с представителями Голицыных. Сам князь ни разу не телефонировал твоему отцу. Саш… Давай хотя бы Дашкова о Голицыне спросим?

Тот терпеливо напомнил:

— Тот больше недели под землей в Зерновом. Откуда ему знать о Голицыне?

— Он пропал раньше Зернового. Понимаешь? Он забился куда-то в щель гораздо раньше. И почему бы?

Александр поморщился:

— А если Голицына… Точно нет в живых?

— И кто это оказался столь любезен? — встрепенулся Алексей.

— Русалка?

— Типун тебе на язык! Бедных девушек в таком обвинять.

— А ты подумай, Алексей, над таким вариантом. Елизавета Павловна в «Орешке» под орех разделала кучу охраны. А русалки прирожденные охотницы. В обоих вариантах существования. Хоть морские, хоть наши родные.

Алексей задумался, играя вариантами, и тут кромеж подкинул папки — прямо на рабочий стол Александра. Семенов отчитался, появляясь в кабинете:

— Добрый вечер, господа! Простите, спешу, так что кратко — меня в Москве ждут. Монография Линденбраттена, подаренная Шульцем, подделка. Конкретно страницы про полозовых невест и русалок. Про русалочьи артефакты сведения ещё собираем. В папках фотографии и зарисовки русалок с Идольменя. — Он протянул одну папку Алексею, вторую Александру: — это вам лично. Еще…

Он протянул Александру блокнот с портретом Лизы:

— С Перовским поговорили — он понял, что пока писать портреты Елизаветы Павловны преждевременно. Больше так не будет. Я в Москву. Вихрев при Елизавете Павловне. Он подготовит отчет по Перовскому и Егору Ефимову.

Алексей, прочитав надпись на папке, которую ему вручил Семенов, нашел в себе силы отложить её в сторону и взял первым делом отчет по монографии Линденбраттена: