Книга Кровь в моих жилах, страница 108 – Татьяна Лаас

— Мишка, куда ты ездил? Я же видела, что ты направился не домой. Ты себя в порядок даже привести не смог.

Он, все так же не оборачиваясь, хмыкнул:

— А ты умеешь ревновать!

— Миша!

Он сдался, со смешком поясняя:

— В магуправу я ездил, свет моей души. Дополнил твое объявление номером своего кристальника. Заодно подсветил для себя зафиксированный тобой след Ивашки.

Скрипели дворники на переднем стекле, смахивая капли дождя. За окном продолжалась криками уличных торговцев и шорохом шагов городская жизнь. Праздники подходили к концу.

— Миша… Ты не лжешь? — Светлана отчаянно хотела верить, хотя бы ему. Жить без доверия страшно, хотя она почти привыкла за эти десять лет.

— А что еще я, по-твоему, мог делать?

Она не ответила — он много, что мог. Например, встретиться с отцом и предупредить его. Или еще что-то. Телефонировать Болинам. Телефонировать кромешникам…

Он словно почувствовал её волнение и даже обернулся на миг, поясняя:

— В госпитале я был, любопытная барышня. Если мне дана зачем-то уникальная кровь в жилах, то грех ею не воспользоваться.

— Ты! — Светлана скинула с головы плед и чуть не села на сиденье.

— Ш! — одернул её Мишка. — Лежи смирно — городовой засечь может. Громов ничего не заметил — твоя Баюшенька постаралась. Кстати, почему она так прикипела к Громову?

Светлана вспомнила, как млела баюша в руках пристава, и призналась:

— Сама задаюсь этим вопросом.

Он кивнул, поглядывая в зеркало заднего вида:

— Вот-вот, интересные вопросы вылезают. Очень неудобные.

Светлана не удержалась и напомнила, стаскивая плед с себя — уже далеко, вроде, отъехали. Зря Мишка пугал городовым:

— Она и на твоих руках млела. После подарка корзины.

Михаил притормозил у тротуара и обернулся к Светлане, локтем опираясь на спинку сиденья:

— Со мной-то все ясно — она крови моей попробовала и поняла, что я Рюрикович. Потому и подлизывалась. А Громов что такого сделал для баюши?

Светлана разогнула прижатые к груди колени — задний диван был отчаянно мал, — и села:

— Он приказал Петрову быстро доставить её в больничку.

Михаил задумчиво посмотрел на Светлану, на улицу, погруженную в привычные осенние сумерки, когда и не поймешь: вечер уже, или день еще не закончился, — и пробормотал:

— Маловато как-то. Не находишь?

Боясь снова ошибиться из-за утаенных случайно фактов, она вспомнила:

— Баю… — Нет, сейчас надо всегда держать в уме, что она может быть императорским баюном и врагом, — Китти сказала, что у неё перед Громовым долг жизни.

— Вспоминай, что еще вы делали с баюшей и Громовым… Может, он что-то упоминал?

Вот же хитрюга — докладывать ему, что они делали с Громовым. Впрочем, он прав: сейчас важна любая мелочь.

— Мы с Громовым любовника Веры Лапшиной уничтожили — упырь обыкновенный привязался к барышне. Больше ничего не было, Миш. Честно, не было. — Она вспомнила утро, когда Громов готовил ей завтрак. Щеки почему-то принялись стыдливо краснеть. Хорошо, что любой приличной барышне положен здоровый румянец на все лицо. Михаил приподнял бровь, но промолчал. — Ах, да! Громов после этого оплатил лечение Китти в больничке. Может, это и есть долг жизни?

— Похоже на то… — Михаил все раз внимательно оглядел улицу и предложил: — Светлана, пересаживайся на переднее сиденье — так будет проще отслеживать след Ивашки.