Книга Кровь в моих жилах, страница 105 – Татьяна Лаас

— За… чем?

Резкую смену беседы она не поняла. Михаил, вставая, пояснил:

— Громова спасать. Говорят, королевская кровь в Европе способна исцелять. Может, императорской это тоже касается?

Светлана дернула его за руку вниз, заставляя садиться — выдавать Громову Мишку нельзя! Да и баюша в больнице, опасность для хвостомоек миновала.

— Миша, Громов выкарабкается без твоей крови. Тебе нельзя себя раскрывать! Поверь, я не хочу однажды найти тебя в центре капища. Пожалуйста, обещай, что никому и никогда ни при каких условиях ты не будешь давать свою кровь. А этой осенью ты вдобавок побережешься и отсидишься дома.

Кажется, она сейчас откровенно цитировала Громова.

— Светлана, я не могу. Я же маг. Я должен ходить на службу. Я должен разобраться в убийстве, чтобы защитить тебя, я должен найти Ивашку… Понимаешь? Вся эта история с ожерельем меня напрягает — когда старательно выпячивается что-то одно, то это значит, что что-то иное старательно прячут в тень. Но я не понимаю, что именно прячут и для чего. Зачем кому-то привлекать к тебе внимание? Зачем кому-то выдавать убитую за великую княжну?

Она смотрела на Мишку и сейчас понимала отчаяние Громова, которое придало ему, израненному, сил сесть в кровати.

— Как же с тобой сложно. И как сложно со мной… — признала она очевидное.

— В любом случае, я уже давал свою кровь отцу — ему нужно было для какого-то исследования.

— Отцу? — вздрогнула Светлана. Кровь уже была в руках князя. Он ею воспользовался? Он вылечился и только разыгрывал калеку? — И… Больше никому?

— И больше никому. Слово чести. — Михаил очень тихо, старательно смотря в глаза Светланы, чтобы она точно услышала и поверила, сказал: — мой отец… Он прикован к инвалидному креслу. Он не мог добраться до капища.

Она лишь кивнула.

Он предпочел промолчать, ведь сам помнил, что сейчас нельзя верить никому.

Светлана собралась с мыслями и продолжила про убийство в Сосновском, никак не упоминая князя Волкова, чтобы пощадить чувства Михаила:

— Вокруг капища все в следах берендея. Именно берендея, потому что ни баюна никто не съел, ни труп не обезобразил. Громов считает, что убийца, он же возможно жрец, берендей. Я тоже так думаю.

— И потому в городе облава на всех мало-мальски высоких мужчин. Ясно. А на Ивашку как вышли?

Светлана вздохнула:

— Это я сказала, что Ивашка похож по сложению на берендея.

Она принялась рассказывать все, что нашла в управе, и все, что рассказал Синица, заодно достала и грош из кармана. С мелкой монетки уже сполз стазис — он клочьями висел только по краям. Это какой же силой должен обладать маг, чтобы стазис не удерживался⁈

— Поможешь разобраться с проклятьем?

Михаил встревоженно завертел монетку в руках, а потом резко отбросил её на пол — на его пальцах стала пробиваться длинная коричневая шерсть.

— Вот это дрянь! — почти прокричал он. В отличие от Громова, Мишка легко повышал голос.

Монетка покатилась по полу, звеня. Мысли в голове Светланы тоже звенели. Точнее били набатом. Кто сильнее наполовину Рюриковича с золотым соколом на груди⁈ Только цесаревич… Только думать так неверноподданнически.

— Это получается, что гроши в управе предназначались любому⁈ В том числе они могли попасть и тебе, Мишка?

Она видела, как сгорали черные нити проклятья на его руке, оставляя после себя красные, припухшие рубцы.