Книга Кровь в моих жилах, страница 12 – Татьяна Лаас

Светлана глянула на Громова — тот явно ждал продолжения перечисления праздников. Она молчала. Пришлось приставу самому показывать свои познания:

— Это у нас сейчас начало сентября, всего лишь восьмое. А в мире за границами нашей страны сегодня двадцать первое сентября. Осеннее равноденствие. Бритты называют этот день Мабоном. У нас язычники говорят — Осенины. Вы понимаете, Светлана Алексеевна, к чему я веду?

Она опустила голову. Говорить очевидное не хотелось. Припекало в спину солнце. Клочки тумана прятались в ложбинках. Блестели между деревьев паутинки в капельках росы. Под ногами шуршала рыжая слежавшаяся за годы хвоя. Было хорошо. Говорить в такой благости «жертвоприношение» не хотелось — они еще труп не видели, даже если труп по словам Зверева и лежал в жертвенной позе.

Светлана сухо спросила:

— Вызовите кромешников?

— А вы их боитесь, Светлана Алексеевна? — вопросом на вопрос ответил Громов.

Она лишь напомнила слова идущего за ними Синицы:

— Вся Россия думает, что туда им и дорога… Туда, куда они ушли вместе с Бешеной Катькой.

— Они просто исполняли свой долг, — как попугай повторился Громов, нахмурившись и замолчав.

Дойдя до поляны, на которой лежало тело девушки в явно жертвенной позе, ориентированной по сторонам света: головой на север, ногами на юг, — Светлана вздохнула: кромешников не избежать. Легкий, но еще уловимый эфир языческого жертвоприношения тонкой струйкой вился между хлопавших своими серебряными ладошками осин.

Громов глянул на Светлану:

— Жертвоприношение, да?

Она кивнула:

— Буду накладывать стазис, а вы вызывайте из столицы кромешников.

И тут приставу удалось удивить Светлану:

— А может… — Он пытливо посмотрел на неё: — может… Не стоит? Стазис и все остальное прочее…

— Это потому, что я их боюсь?

— Это потому, что… — Громов замолчал, собираясь мыслями, и Светлана поняла причину его нежелания вызывать кромешников: это просто кое-кто хотел сам раскрыть преступление и получить новый чин, быстрее возвращаясь в столицу. — Сложно все.

Сложно. Надо же. Сложно.Десятый и девятый чины табеля о рангах. Между ними принципиальная разница. Девятый ранг титулярного советника давал право на личное дворянство. Звучит же! Дворянин. Пусть потомственные дворяне никогда не посмотрят на тебя, как на ровню, отношение нижестоящих по табелю резко изменится, а уж про купцов и мещан можно и не говорить. Судя по имени, у Громова мать была обедневшей дворянкой, ради достойной жизни или от отчаяния вышедшей замуж за купца: Александр — благородное имя, им кого попало не назовут, в отличие от простонародного Еремея. Тяжко будет Громову дворянином — всяк будет знать, что он низкого происхождения.

Светлана не знала, на что решиться: обман с жертвоприношением рано или поздно вскроется, и виновной в нем будет признана только она. Оправдание, конечно есть: её низкий ранг в магии и великий церковный праздник, спутавший все эфирные потоки, — но виновной все равно признают её.

Громов тем временем вкрадчиво, отчего голос его совсем охрип и сел, сказал:

— Светлана Алексеевна, не стоит так переживать. Вы же знаете, что говорят о фараонах. Мы сатрапы, идиотины, самодуры и так далее. Вы напишете рапорт о жертвоприношении и приложите к нему свое особое мнение: участковый пристав Громов — самодур, женоненавистник, жуткий мизогин.