Книга Кровь в моих жилах, страница 158 – Татьяна Лаас

— И…? — она бы сама сказала ответ, но тогда змея не укусит свой хвост.

— Кем, по-твоему, может стать тот, в ком сгорело все нечистое?

— Человеком?

Орать и ругаться на Сашку уже не хотелось. Хотелось одного: узнать, какого черта это неизвестно самим кромешникам⁈ Потом она вспомнила, что без имени Саша не поймет, что происходит. И она сама не поймет. Она бывает недогадлива.

— Сашка — идиотина, — ласково сказала она. — Он станет человеком.

— Именно. И не смотри так гневно. Кромешник, рискнувший всем ради людей, выгоревший и знающий, что исчезнет в нигде, без права на загробное существование, заслуживает награды. Тебе так не кажется? В твоем кромешнике сгорит все нечистое, и он обретет душу за служение людям…

Она спросила, не слишком надеясь на ответ:

— Почему никто об этом не знает?

— Чтобы отсекать идиотов, специально выгорающих за душу, а ведь такие могут быть — мы нечисть, нам плевать по большей части на принципы и правила. У нас нет совести. Только обеты. Ты не веришь, что мы нечисть, но, Вета, мне нет смысла тебе лгать. Нас по большей части сдерживают обетами. И с твоего Сашки, когда все нечистое сгорит, обеты спадут сами. Он получит полную свободу от кромешников и присмотра за ним. До полного сгорания в благости он все равно кромешник и подчиняется нашим законам.

Она молчала. А что тут сказать? Кромешникам не предоставили свободы выбора, свободы совести, простой свободы. Сдерживают обетами, как свору на поводке, еще и намордник надевают и повторяют: ты зло, ты нечисть… Они так надеются воспитать преданность и взрастить в кромешниках человечность? Бред же… Надо будет Мишке сказать, чтобы разнес все кромешные монастыри по камешкам и дал свободу людям.

Кошка продолжил увещевать:

— Это награда. Понимаешь? Награда за бескорыстие, за бесстрашие, за ожидание исчезновения в мире и смирение с этим.

— И почему же ты, все это знающий, не выгорел, чтобы жить дальше?

— Потому что у меня есть любимая дочь, которой нужен защитник в Нави. Защитника в Яви ты, кажется, нашла.

Светлана не сдержалась:

— Как… Неожиданно. Забавно. Любимая дочь… От соблазненной женщины.

Он рассмеялся совершенно неожиданно для неё:

— Скорее было наоборот. Это меня соблазнили и бросили. Спроси Волка — он расскажет. Князя Константина Львовича Волкова. Не веришь? Попытайся поцеловать своего Сашку и все поймешь.

Она себя Мишкой почувствовала — он тоже не думает, что, целуя без спроса в запястье, он делает что-то плохое. Кровь не водица — она недалеко ушла от Мишки. Неприятное открытие.

— Что-то еще?

Светлана потерла висок — как-то ненужно вернулась головная боль, напоминая, что сегодня опять не спать, а тело совсем нежелезное. Кстати, о железе, которое куют, пока горячо. Куют, пока отвечают на вопросы.

— Кто стер мне память?

Кошка её поправил:

— Заблокировал. И это сделал я.

Светлана подалась вперед — возможно, и не придется идти в Навь, как и говорил Матвей. Ответы она может получить здесь и сейчас.

— Я хочу знать, что было в ту ночь.

Кошка отрицательно качнул головой:

— Не надо.

— Я хочу знать! — громко, как на уроках риторики, чтобы донести свою мысль, сказала Светлана. — Это мое право.

— Не надо.

Она встала и шагнула к кромешнику, нависая над ним. И плевать, что учитель. Плевать, что отец.

— Там сейчас горит моя страна. Моя. Мой долг спасти всех. Или хотя бы попытаться. Я должна…