Книга Кровь в моих жилах, страница 31 – Татьяна Лаас

Дождь продолжал лить. От него не спасал даже зонт — порывы ветра быстро намочили мундир. Юбка противно липла к ногам, в туфлях хлюпала вода — тротуары превратились в ручьи. Корзина тяжело оттягивала руку, хорошо, что идти было недалеко. Площадь перед храмом была пуста, только перебежками от храма и до извозчиков, а кто побогаче до магомобилей, спешили редкие прохожие. Даже уличных торговцев едой не было видно. Только мокли на паперти нищие да калеки. Крик юродивого: «Грехи! Грехи наши тяжкие!» протяжно разносился во все стороны.

Светлана остановилась на миг перед храмом, перекрестилась, как положено, раздала на паперти содержимое корзины и робко вошла — каждый раз она боялась, что её оттолкнут и попытаются прогнать. Местный юродивый сегодня её не заметил и не схватил за руку, крича от боли. Сейчас он в одной мешковине на голое тело стоял на коленях и, до красна растирая веки грязными руками, плакал. Хотя быть может это были лишь капли дождя или грязная вода из лужи — он то и дело падал ниц, прямо в лужу перед ним, а потом вставал и снова кричал: «Грехи! Грехи наши тяжкие!» Страшна в России участь провидцев. Не дай Бог иметь такой магический дар.

В храме было полным-полно людей. Горели свечи, пахло елеем, людьми, промокшей одеждой и благостью, снова заломившей и так переполненные эфирные каналы в теле Светланы. Она, быстро поклонившись как положено иконе Божьей Матери, поспешила прочь — надо было приходить утром, когда благость еще легко переносится.

Заскочив в недорогое кафе, Светлана купила себе кулек пирожков с капустой на ужин и на завтрак, а потом поспешила обратно в управу — Ерофей Степанович скоро пойдет домой, и зонт ему очень даже понадобится. Письмоводитель, закутанный в шинель, уже недовольно стоял на крыльце в ожидании Светланы. Подобострастный на словах, он все же выдал свое недовольство задержкой Светланы — чуть ли не силой вырвал у неё зонт и пошел прочь, неловко шлепая ботинками с галошами по лужам.

Закрыв двери управы на ключ — для внезапных посетителей был электрический звонок, Светлана устало пошла в свой кабинет на второй этаж. Она настолько промокла и озябла, что решила наплевать на магдетекторы — она эфиром высушила на себе одежду и обувь. В сегодняшней эфирной буре, уже приближавшейся к пятой, не меньше, степени, её заклинаний не заметят. Теоретически. Забавно, что ранги магов шли от пятого к первому по возрастанию сил, а вот степени эфирного напряжения считались, как у метеорологов: от меньшего, первого, к большему. Самым сильным и опасным считался восьмой уровень. «Катькина истерика» десять лет назад просто сожгла магдатчики — теоретики от магии считали, что тогда императрица из рода Рюриковичей выдала запредельный десятый уровень. Светлана до сих пор этого не понимала: предали тебя кромешники — остальная страна-то при чем? Хорошо, что сейчас с самодержавием было покончено, хотя конституционная монархия, которую объявили почти десять лет назад тоже не особо хороша оказалась — Светлана кардинальных перемен не замечала. Цены росли, жалование оставалось неизменным почти век, чиновники как брали взятки, так и брали, и что со всем этим делать, она не знала. Если только сегодняшний упырь, действительно, окажется цесаревичем Дмитрием? Хотя Россия уже проходила двух Лжедмитриев. Светлана даже не знала, что будет лучше: упырь или все же цесаревич? Впрочем, гадать глупо — полночь сама раскроет тайну любовника Веры Ивановны Лапшиной.