Книга Кровь в моих жилах, страница 49 – Татьяна Лаас

Светлана вытерла руки и решительно вышла из квартиры: хватит думать, надо просто взять и поговорить для начала с той же Ларисой и Герасимом. Она не очень умела в допросы — её готовили к совсем другой стезе. Что ж, она хотя бы попытается. Не получится — попросит помощи. Хотя выбирать, к кому обратиться за помощью, сложно. Волков сам мог украсть, хоть это и маловероятно, у Громова возникнет много вопросов…

«Так, хватит, Светочка-Веточка, ты уже пошла по кругу в своих размышлениях!» — она спустилась по лестнице на первый этаж, где находились комнаты прислуги. Первым ей попался Герасим — он как раз направлялся к своей каморке с ящиком для инструментов.

— Герасим! — позвала его Светлана.

— Ась? — развернулся к ней мужчина. Ему было уже за тридцать. Он был недалекого ума, даже школы в своем селе, откуда перебрался в город, не окончил. Неказистый, курносый, рябой, зато при этом он был рукаст, безотказен и спокоен. Главным его достоинством было абсолютное неприятие водки — он не пил даже по праздникам, когда тот же Васька, местный дворник, куролесил, как не в себя. — Вашбродие, случилось что?

Светлана подошла к нему:

— Мне нужна твоя помощь. Мне подарили большой… — Она вспомнила охапку роз, принесенную щедрым княжичем, и вздохнула: — Очень большой букет. В обычные вазы он не поместится. У тебя не найдется что-то вроде большого ведра?

Герасим пожевал в задумчивости губу:

— Так ить… Найдется, но жеж любое-то не пойдет. У меня ж для угля, для золы, для мытья полов… Поганое еще…

— А ты подумай, голубчик, и принеси мне в квартиру чистое какое-нибудь, пожалуйста.

Он посветлел лицом и улыбнулся, словно решил сложную задачку:

— Я у Акулины возьму! У неё кастрюль много — они красивее ведра и всяко побольше его! Я скоренько, вашбродие! — Он понесся на кухню.

Светлана же зашла в комнаты горничной, но Ларисы там не было — видимо, прибиралась где-то. Что ж, для начала хватит и Герасима. Он влетел в квартиру почти следом за Светланой, неся в руках отдраенную до блеска медную кастрюлю:

— Вашбродие, лучшую забрал! Акулина, правдыть, грозилась, что щей мне теперича не видать, а я сказал, что это для вашбродия! — Он посмотрел розы и деловито заметил: — у Акулинки ишшо есть… Воды набрать?

— Набери, голубчик, — попросила Светлана. Баюша на кровати чуть приоткрыла глаз, рассматривая Герасима, а потом зевнула и снова заснула.

Герасим притащил с кухни кастрюлю, полную воды, и поставил её на пол у комода:

— Вашбродие, что-то еще?

Светлана в лоб его спросила:

— Герасим, ты видел у меня ожерелье? Жемчужное такое.

Тот хекнул и почесал затылок, разлохмачивая свои светлые волосы:

— Жерелье… Ясно дело, вчерась все тут на ушах стояли. Жерелье искали. Правдыть, я его сам не видал никогда. Лариска токмо болтала. А вчерась да, туточки все на ушах стояли — думали, украли жерелье.

Светлана его не поняла — Громов ничего подобного не рассказывал:

— Герасим?

Тот, не зная, куда девать руки, принялся поправлять края длинного, в пол фартука, надетого поверх белой косоворотки и широких, полосатых штанов:

— Пристав-то, тот, который хвосто… Громов, значится, он квартирку вашу вскрыть велел. Он, значится, вашу кошечку привез. И бумагу каку-то из магуправы вашей. Бумагу ту Лариска читала, да спешно приехавшая из дома госпожа Боталова.