Книга Кровь в моих жилах, страница 47 – Татьяна Лаас

— Или вы можете забрать Китти к себе?

Он почесал баюшу, явно недовольную своим именем, за ушком:

— Я бы взял, мне несложно, но у меня двери казенной квартиры не закрываются. Боюсь, Китти может уйти и потеряться.

Китти оскорбилась и цапнула его за случайно подставленный палец. Светлана предложила:

— Я с княжичем обсужу этот вопрос. Если будет невместно взять Китти с собой… — За «Китти» вновь пострадал Громов — его снова укусили за палец, еще и лапой оцарапали ладонь. — … то я завезу её вам. Она ослаблена и не будет сбегать.

Баюша тут же перестала царапать всеми лапами Громова и обмякла, всем своим видом подтверждая слова Светланы.

— Хорошо, я предупрежу парней в участке. Если меня не будет, то они сами занесут Китти ко мне в казенку.

Он посмотрел на наручные часы, которые, между прочим, только военные и любили, осторожно освободился от когтей баюши и, встав, отнес её на кровать в комнату, говоря на ходу:

— Простите, Светлана Алексеевна, я засиделся у вас — у вас хорошо, но служба не ждет. Спасибо за завтрак и хорошую компанию.

— Вам спасибо… — растерянно проводила его Светлана.

Умиравшая на кровати в окружении роз баюша, стоило двери за Громовым закрыться, умирание отменила. Она села, обвила хвостом лапы и уставилась на Светлану:

— Поговорим?

— Поговорим, — согласилась та. Давно была пора поговорить с ней — если бы не снотворное Богдана Семеновича, то о берендее они бы с Громовым узнали гораздо раньше.

Пока Светлана собиралась с мыслями, баюша сама начала докладывать все четко и ясно:

— Я не Китти. Ты моя хозяйка. Называй меня как хочешь.

Светлана все правильно поняла — баюша ей не доверяет, и истинное имя ей не скажет. Впрочем, для баюши так безопаснее. Тут она права.

— Я местный баюн. Убитую никогда не видела. Ей не служила. Я почувствовала неправильность в мире и пришла на поляну. Берендея, убившего девушку, видела. Опознать смогу. Только в медвежьем виде.

Светлана вспомнила, как та принюхивалась к княжичу:

— Ты уже встречалась с Михаилом Константиновичем? Он не мог быть тем… Берендеем? — Вот она это и сказала, мелочно подозревая коллегу по службе в язычничестве и убийстве.

— Его запах мне почему-то знаком. Только медведь и человек пахнут по-разному. Будет медведем — я его узнаю. В Волчанск я не еду — я должна найти берендея. Никто не имеет права проливать невинную кровь в моих владениях. — Это была самая длинная фраза, которую баюша сказала. Говорить она предпочитала короткими, рубленными фразами. — Буду жить у пристава. Не волнуйся за меня. Я здорова благодаря твоей крови.

Она встала на лапы и отряхнулась, скидывая с себя болезненный вид — даже шерсть на побритом боку снова появилась.

— Видишь? Я благодарна тебе за кровь и спасение. Я отслужу. Но найти убийцу важно сейчас. Следы исчезнут.

«Еще один Громов!» — машинально подумала Светлана.

Баюша продолжила её поучать:

— Со своим княжичем будь осторожна. Его запах мне знаком. Я выясню, почему это так. С убитой вы непохожи. Тут Громов неправ. Кровь у вас разная. Это не твоя сестра. — И без какого-либо перехода баюша огорошила Светлану: — Громов ночью своровал твои ботинки.

Светлана резко развернулась к двери, где на обувной полке, рядом с галошами стояли её ботинки.

Баюша продолжила, пока Светлана осторожно эфиром, не доверяя Громову, проверяла свою обувь: