Онлайн книга «Кровь в моих жилах»
|
Улица, осенью очаровательно зеленая от обильно прораставшего между щелей тротуарной плитки мха, превратилась в волшебный лес — прохожие быстро раскрывали свои зонты, напоминавшие шляпки грибов: в этом сезоне с чьей-то дикой подачи стали популярны яркие расцветки. Светлана улыбнулась: если чуть-чуть пофантазировать, то прочь по улице плыли в сторону площади с церковью яркие красные мухоморы, рыжие лисички, зеленушки и какие-то еще, явно ядовитые, синие зонты. Рядом лихо затормозил серый «Руссо-Балт» с эмблемой полиции на капоте и конкретно хвостомоек на дверцах. Светлана замерла — выходить под уже разбушевавшийся дождь не хотелось. Задняя дверца открылась, и на улицу, открывая прилично-черный зонт, вышел Громов лично. Светлана не угадала: он не был молод. Лет тридцать, а то и старше. Короткие темные волосы, зачесанные назад, стальные глаза, острые скулы, тяжелый, раздвоенный подбородок. Хорош собой, что уж скрывать. На погонах, не по уставу широких, были всего три звезды — коллежский секретарь, как и она. Забавно. В его-то годы. Неужели из разжалованных да сосланных в провинцию? И что же умудрился сотворить этот новый хвостомойка в столице, что его отослали столь далеко, хотя и не в Сибирь? Одет Громов был, как все полицейские, не по уставу. Светлана даже понимала его: ей, как чиновнику, повезло с мундиром, а вот полицейская реформа так и буксовала с прошлого века. Форма, красивая на рисунке, в живую вызывала только смех даже у самих полицейских, так что по уставу они одевались только на смотры, когда этого совсем не избежать. Вот и Громов вместо полицейского кафтана ниже колен носил короткий двубортный сюртук, причем ярко-хвойного цвета. Видимо, после Москвы он еще не заказывал новый. Местные ходили в невнятно-болотистом. Цвет формы не сильно оговаривался, варьируя от губернии к губернии, от уезда к уезду, от города к городу и зависел только от местных поставщиков сукна. Серебряный шнур у Громова, как и положено, вился от ворота к пистолетной кобуре. «Селедку» на поясе новый пристав не носил. Вместо синих широких штанов он предпочитал узкие брюки и неположенные к ним сапоги. Увидела бы матушка-императрица — выговора бы не избежать. Впрочем, императрицы, как и императора в России не было уже почти десять лет. Трон, конечно, был занят какой-то седьмой водой на киселе, против которой возражали сразу все королевские дома Европы, зато эта «вода» пока устраивала Государственную думу своим невмешательством в государственные же дела. Конституционная монархия, однако! Громов шагнул к Светлане, уточняя: — Фотиния Алексеевна? — он как-то странно посмотрел на её туфли и тихо пробормотал себе под нос: — холера… Она заставила себя не кривиться — привыкла уже, что её вечно пытаются переименовать: — Нет. Громов нахмурился — ему чрезвычайно шла складка между бровей: — Госпожа Богомилова? Светлана смилостивилась над ним: — Так точно. Светлана Алексеевна Богомилова, коллежский секретарь. И не смотрите так, я не язычница. Звать жандармов или сразу кромешников не стоит. Он предпочел промолчать — предложил ей руку, укрывая от дождя своим зонтом. Куда делся её, он, к счастью, не поинтересовался. — Пройдемте в магомобиль. Светлана согласилась: обсудить её имя можно и во время поездки. Знала же, что пристав не угомонится. Мало кто верил ей с первого раза, что она не Фотиния. Еще меньше не пытались её обвинить в язычестве. |