Книга Кровь в моих жилах, страница 6 – Татьяна Лаас

В салоне магомобиля было душно, воняло застарелым табаком и какой-то прелью от обивки. Светлана поморщилась, и Громов тут же распорядился:

— Синица, открой окно — тут не продохнуть.

Молодой парень на переднем сиденье попытался возразить:

— Александр Еремеевич, так дождь же!

Тот буркнул:

— Не сахарный — не растаешь.

— Но Лекса…

Светлана, прерывая начинающийся ненужный спор, открыла окно со своей стороны. Сразу стало легче дышать. Громов не удержался:

— Стыдно должно быть, Синица.

Тот косо поглядел на Светлану и возразил:

— Госпожа Богомилова маг, ей поставить щит от влаги как не фиг…

Громов предупреждающе кашлянул, пристыжая своего помощника, и тот поправился:

— Влегкую щит можно сделать госпоже магу.

Громов все равно повторил:

— А ты не сахарный. И мужчина прежде всего. Ты думать должен не только о своей сухости, но и об окружающих. — Глаза его при этом почему-то смотрели на туфли Светланы. Он с трудом отвел взгляд и представил ей окружающих: — мои помощники: Владимир Захарович Петров…

Светловолосый мужчина за рулем только кивнул в приветствии.

— … и Демьян Потапович Синица.

И тут Громов явно вспомнил, что и сам не представился:

— Прошу меня великодушно извинить, Светлана Алексеевна, я не представился: Громов, Александр Еремеевич, — на имени Светланы он все же споткнулся — видать, снова попытался назвать её Фотинией.

Она сухо сказала:

— Очень приятно. — Светлана дежурно улыбнулась и сочла нужным пояснить: — чтобы не было недомолвок: я не язычница. Это мое истинное имя, и имя это христианское. Просто, как говорил мой дед, Светланы не успели стать мученицами ради веры, но все еще впереди.

— Холера, — не сдержался Громов. Кажется, он представил, что Светлана так и рвется в первые святые. — Простите, несдержан на язык.

— Ничего страшного. Вы же знаете, что был такой крейсер «Светлана»? Его капитану было позволено назвать дочь в честь крейсера. Мой дед так же служил в русско-японскую на «Светлане». Чуть не утонул в Цусимском сражении. Дочери у него не было, сыновья уже были большими, сами ждали детей, так что он для внучки, то есть для меня, в генеральной консистории получил разрешение на это имя.

— Необычная история, — признал Громов, в пол-оборота рассматривая Светлану. — И имя необычное.

— Я четвертая Светлана в России, — снова улыбнулась она и в упор посмотрела на Громова. Тому хватило даже секунды взгляда — он тут же отвел глаза в сторону и протянул Светлане папку с единственным листом. Впрочем, читать его Светлане не пришлось. Громов сам принялся пояснять: — сегодня всю ночь магические детекторы срабатывали в полицейском участке. Из-за Всенощной, возможно. Я отдал детекторы на расшифровку, но надежды, что уберут церковные помехи, мало. В начале восьмого телефонировал сторож Сосновского парка — выгуливающий собаку господин Зверев сообщил о нахождении трупа девушки, предположительно убитой. Больше сторож ничего сообщить не смог.

Светлана понимающе кивнула:

— Будем смотреть на месте, раз техника нас подвела. Первый раз, что ли. — Она вернула папку Громову. Его взгляд вновь уткнулся в её туфли. Он ретифешист? Или из замшелых поборников патриархата, считавших, что юбка чуть ниже колена уже падение в бездну порока? Светлана уперлась взглядом в окно — в любом случае это проблемы Громова, а не её.