Книга Кровь в моих жилах, страница 75 – Татьяна Лаас

— Буду мешать — отойду. — Она снова осторожно взяла пристава за руку. Она сделала все, что могла. Только хватит ли этого.

Авдеев кашлянул, но усовестить Светлану ему не удалось.

Баюша вернулась, поджимая хвост. Мыться, как все коты, она не любила. С независимым видом она снова запрыгнула Громову на грудь, потопталась, принюхиваясь, и шепнула Светлане:

— Безумная! Мне не веришь.

Светлана пожала плечами: она привыкла не верить. Так легче выживать. Так меньше разочаровываешься.

Время тянулось бесконечно медленно.

Ничего не менялось. Хрипел Петров. Лежал недвижимо Громов. Баюша мурлыкала на пределе своих сил — она сама еще недавно была сильно ранена и не успела восстановиться. Сновали медсестры. Ходили, что-то проверяя хирурги. По их виду было совершенно ничего неясно.

Стучал за окном дождь. Струились по стеклу, как змеи, струйки воды.

Хрупкие холодные пальцы, зажатые в ладони Светланы, иногда чуть вздрагивали, подсказывая, что Громов ещё жив.

Баюша, цокая коготками по полу, то и дело меняла койку, напевая свои песни то Громову, то Петрову. Светлана тихонько шепнула ей, когда рядом никого не было:

— Ты более чем отслужила мне службу. Вытянешь хвостомоек — отпущу на волю.

— Глупая ты котенка, — лишь сказала баюша. — Глупая и безнадежная.

Пальцы Громова в ладони Светланы еле заметно дернулись. Ресницы затрепетали, как у девицы, и пристав с трудом открыл глаза. Светлана даже как дышать забыла.

— С… Вета… — еле выдавил из себя Громов, прищуриваясь и узнавая её. Она сглотнула, затопленная внезапным теплом — уже десять лет её никто так не называл. Она осторожно сжала его пальцы и не выдержала, высказала все, что накипело на сердце:

— Сашка… Идиотина ты! Ну кто же на берендея без мага ходит!!!

Он прикрыл глаза и прежде, чем снова потерял сознание, выдохнул:

— Прости…

— Холера, — выругалась Светлана, безропотно покидая стул, чтобы не мешать осмотру бросившимся к Громову хирургам.

За окном светлеть не собиралось, словно ночь решила быть бесконечной. Светлана, стоя у окна, старательно смотрела в темное стекло, где отражался одетый только в бинты беззащитный Громов, которого мяли своими жесткими пальцами хирурги. Светлана была права — Громов следил за собой, занимаясь спортом. У него была сухая, поджарая фигура. Мужчина хоть куда.

Авдеев, глянув на Лицына, твердо сказал:

— Пожалуй, теперь можно везти в операционную.

Он погладил явно лишними пальцами баюшу между ушей:

— Умница. Отмолила.

Та цапнула его за кончик указательного пальца до крови:

— Я нечисть! — И тут же показала, как неправ Авдеев, залечив его пострадавший палец одним мурлыканьем.

— Все мы создания божьи, — возразил ей хирург. — Даже ты.

Светлана не вмешивалась в спор. Она смотрела, как в темном оконном стекле нагого, израненного Громова перекладывают с койки на высокую каталку, как вслед за ним на вторую каталку санитары кладут Петрова, как баюша, сидя на полу, недоуменно смотрит то на хирургов, то на хвостомоек.

— Светлана Алексеевна, — позвал её Авдеев.

— Да? — Она развернулась к хирургу — Громова уже стыдливо укрыли простыней.

— Ваша баюша… Как она относится к правилам стерильности?

— Простите, надо спрашивать у неё.

Авдеев наклонился к зевнувшей кошке:

— Баюша…

— Ась? — Она снова зевнула.

— Ты хорошо себя контролируешь, хотя тут все пропахло кровью. В операционной… Ты не полезешь в операционные раны? Мне был хотелось, чтобы ты присутствовала в оперзале. Мне спокойнее будет за жизни пациентов.