Книга Кровь в моих жилах, страница 79 – Татьяна Лаас

Девушка, похожая на Светлану, в её ожерелье, убита берендеем, который может быть Михаилом. Тем самым, который два года сохнет. Тем самым, которому, как там слуги говорили… Два года не дают. Ломаются — по словам Анастасии. Может, все проще? Убить саму Светлану рука не поднялась, а такую девчонку в Светланином ожерелье — запросто? Просто взял и выместил на похожей барышне весь свой гнев. Обычное преступление по Фрейду. Заменил одну девушку на другую.

Мишель… Ну как же так.

Светлана даже глаза открыла, ужасаясь — она легко согласилась с тем, что Мишель способен на такую подлость. Только иных версий стройно выстроить не получалось. Найдет ли дедушко следы убитой в Волчанске? А если найдет… Получается, что Мишель два года добивался Светланы, а сам где-то содержал похожую на неё девушку, отыгрываясь на той за недоступность Светланы?

Она не смогла сидеть — храпящий Демьян мешал думать. Светлана встала и принялась ходить по коридору туда-сюда, от одного бокового окна до другого. Нехотя светало. Дождь, наконец-то закончился, и улицы принялся затягивать серый, беспросветный туман.

Улыбчивый, легкий на подъем, и в то же время крайне упертый в своем желании добиться Светланы Мишель. Он же должен понимать, что такой мезальянс ему общество не простит. Он что-то знал о Светлане? Об её настоящем отце? Не зря же в имении спрашивал о незаконнорожденности. Вот будет смешно: сама Светлана не знает, кто её настоящий отец, а Мишель в курсе и надеется на… На что он надеется⁈ Как он мог узнать что-то о Светлане, когда она сама ничего не смогла найти о настоящем отце. Знаменитый берендеевский нюх? Мишель, как баюша по крови, узнал отца Светланы? Или ему на руку сыграли крики юродивого? Если последнее — дело совсем плохо.

Мимо провезли каталку со смертельно бледным Петровым. Светлана поспешила за ней, ожидая новостей, но медсестра на ходу лишь сказала, что Громова еще до сих пор оперируют. Надо ждать. Надо надеяться. Надо верить.

Время тянулось медленно, секунды, казалось, хватались друг за друга, тягучие, как капли смолы в разогретом солнцем летнем лесу.

Надо ждать. Надо верить.

Светлана замерла у окна. Лишь темные пятна деревьев в больничном парке и видны. Их старые, узловатые ветви, как руки грешников, колыхались в тумане.

Наверное, надо поговорить с Мишелем. Только если говорить с ним наедине, не закончит ли она, как Громов. И повезет ли ей так же, как ему. Успеют ли её довезти до больницы? Господи, как же тяжело и как все непонятно. Продержаться бы неделю до новолуния. Всего неделю надо продержаться, а там все проблемы Суходольска будут далекими для неё и ненужными.

Светлана вздохнула. Пока же от проблем не сбежать… Надо думать. Если все же взять за основу ритуальный характер случившегося, как сперва и решил Громов, то… Убитая в ожерелье Светланы может быть простой девушкой, не императорской крови. Идолы — лжебоги, но не идиоты же. Пусть убитую, например, одели в императорские одежды — откуда-то же взялось второе доказательство у Громова? Пусть на убитую одели ожерелье, подозревая, что оно императорское. Пусть что-то еще было у убитой. Но даже лжебоги, поглощая принесенную в жертву душу, поймут, что им подсунули не ту. Обмануть лжебога невозможно. Тогда какой смысл с ожерельем⁈ Посеять смуту? Запугать горожан? Так ясно же из самого преступления — расследовать его стали бы жандармы, которые скрыли бы все. Это Громов все переиначил, потому что безумный храбрец. Все преступление — безумие. Но логика же какая-то у убийцы была изначально.