Книга Предзимье. Осень+зима, страница 184 – Татьяна Лаас

Это он о предложениях руки и сердца от каждого второго спасенного на поле боя парня не знает… Хотела бы — давно вышла бы замуж. Чума! Надежды на расследование никакой. Виновный уже найден — Илья обречен. Придется спасать его самой — если он влип. А если Виноградов прав? Если Илья все же мразь.

— Итак… Вы готовы рассказать, что делал в отделении патологии Илья Андреевич Зимовский?

— А вы готовы услышать то, что возможно, это был не он?

Виноградов мерно, сухо принялся перечислять все факты, выплевывая их Тае, словно автомат:

— Он сообщил своему секретарю, что едет в патологию к вам. Его машина стоит на стоянке перед корпусом. Его, входящим в здание, зафиксировали камеры приемного покоя. Его засняли камеры на первом этаже. На лестнице слепая зона — охрана, к сожалению, использует лестницу как курилку и озаботилась, чтобы это не видело начальство. Но деваться на лестнице между первым этажом и отделением патологии некуда — он сюда уже вошел в своем истинном обличье. Это видели вы, охранник и Павел Петрович. Какие могут быть сомнения?

Тая честно сказала:

— Не знаю.

— Мы проследили его пусть сюда. Кроме лестницы. Кстати, зачем вы его предупредили, чтобы он сюда не приходил?

Тая не любила лгать, но легко прибегала к вранью, если это было нужно:

— Он уже раз пострадал от колыбельщика, я не хотела, чтобы он снова ему попался.

— По показаниям полицейских, Зимовский не засыпал под колыбельную. Мне кажется, вы предупредили его не приходить по одной простой причине — на тот момент князь Кошкин отсутствовал в отделении — он был на перевязках. Вы узнали это и предупредили, чтобы Зимовский не приходил. Так?

Как все красиво вывернул Виноградов… И что делать, если сама не до конца веришь в Илью?

— Не так… Зачем тогда бы мне пытаться остановить Зимовского? Я его почти убила…

— Не убили. У Зимовского интоксикация алюминием. При воздействии холодом его бы просто разорвало из-за хладноломкости. Вы притворялись, что пытались его уничтожить.

Тая прикусила язык. Виноградову не нужна правда. Тая дождется, когда в себя придет Гордей или Кот — они умеют слушать и слышать.

Утро у Таи было суматошное: куча анализов, обход с главным врачом патологии, множество обследований и тестов. Ей записывали ЭЭГ, делали магометрию каналов и томографию головного мозга, заставляли проходить тесты на компьютере с замером ЧСС и опять же магометрией, её осматривали невролог, психиатр и комиссия из нескольких психомагологов. Не хватало для полного счастья только мозголома, но единственный мозголом, которого Тая была готова допустить в свою голову, лежал в коме. Все веселье проспит! После обеда, Тая знала, соберется маго-врачебная консультативная комиссия, куда саму Таю не пригласят — во избежание магоэнергетических эксцессов.

Хотелось позвонить Белкину и попросить унять исследовательский пыл врачей, но походник Тае так и не вернули. Виноградов, который мелькал в отделении, продолжая свои допросы, только отмахнулся, сказав, что занесет телефон позднее вместе с допросом на подпись. Оставалось только уговаривать себя терпеть, ждать и жадно ловить хоть какие-то обрывки информации из разговоров охраны и медперсонала. Тая знала одно: Илью так и не поймали — защитный купол продолжал сиять над городом мягким оранжевым светом, приглушая солнце. Казалось, что на улице собирается дождь, хотя небо было удивительно чистым для осени. Внезапные, вызванные Таиным страхом морозы отступили, и в Змеегорск не то, чтобы вернулось бабье лето, но осень снова вступила в свои права. Наверное, и тихие дожди будут, шуршащие своими холодными струйками по куполу обязательно ярко-желтого зонта, и листья-кораблики в лужах, и красный костер рябиновых листьев, собранных в огромную кучу, в которую можно тайком прыгать, пока не видят дворники… Тая замерла, не понимая, с чего ей захотелось именно желтый зонт. Возьмет и купит! А потом вручит его техносонному контролю — когда Гордей выйдет из комы.