Книга Предзимье. Осень+зима, страница 191 – Татьяна Лаас

Тая достала ключ из-под крыльца — там всегда лежал запасной, на всякий случай. Тайник придумал еще папа, когда Тая умудрялась раз за разом терять ключи. Она открыла дверь и зашла в мертвый дом.

Всю мебель уже вывезли. И электричество отключили. И воду, наверняка. Везде лежала пыль — умудрилась скопиться за неделю, что тут не убирали. Кое-где валялся мусор и непонятные клочки бумаги. Дом походил на пустую раковину, которую выпотрошили в поисках жемчужины и бросили прочь за ненадобностью. Жемчуга тут давно не было — со времен гибели родителей.

Тая уверенным шагом направилась в кабинет. Тут царила кромешная тьма. Тая закрыла за собой дверь, на всякий случай подошла к окну и проверила, плотно ли закрыты ставни.

Она поставила на подоконник свой рюкзак рядом с вычурной урной с прахом и замерла. Надо решиться и прыснуть феромоны. Хотя тяжелое ощущение, что за ней кто-то подглядывает с момента, как она вошла в дом, не покидало её.

— Выходи. Я знаю, ты тут. И моргай, Илья, сколько можно тебя просить.

Он выполз на середину пустого кабинета мелким юрким змеем с серой неприметной шкуркой, еле различимой в темноте, и замер, глядя на Таю. Она помнила из сна Гордея, что Илья способен менять размер, но все же эта его способность потрясала — сейчас он был не больше метра, когда в отделении патологии в нем не меньше десятка было. Феноменально! Точно, уникальная снежинка на её голову.

Он молчал, угрюмо рассматривая Таю, и не моргал, гад чешуйчатый. Молчала и она — ей было страшно. Она так и не решила для себя окончательно: Илья ли был в палате Кота. Надо держать в уме — это с большой долей вероятности мог быть он.

И понять бы еще, кто сейчас перед ней. Это мог быть и не Илья. По змеиной морде не понять, самец перед тобой или самка. И размерам верить нельзя — патология магмодификаций это доказала. Только бы руки не затряслись. Тая достала из рюкзака огромный безразмерный свитер и джинсы, которые ей купил Гордей на эксперимент с феромонами — они были большие, так что надежда, что Илья влезет в них была.

— Одевай!

— Надевай, — поправили её.

Тая прикрыла на миг глаза — точно, Илья!

— Мне это ни к чему, — пробурчала Тая. — Мне не холодно. И вообще, можешь не одеваться и ходить голым — мне все равно. Я тебя любого уже видела.

Она повернулась спиной к Илье, держа свитер и джинсы в отставленной в сторону руке. Пальцы все же дрожали. Рука ходила ходуном. Тая боялась подлого удара в спину, но и подглядывать за Ильей не вариант. Чума, как же страшно.

Её не ударили и одежду у неё все же забрали. Шорохи за спиной подсказывали, что Илья спешно одевается. Только бы не застрял в джинсах. Она достала пачку салфеток и, развернувшись к Илье, бросила её ему в руки. Он поймал, удивленно разглядывая. В темноте его глаза чуть светились золотом — удивительное зрелище. Даже обидно, что ей, луговушке, не досталось ночное зрение. Хотя и к лучшему — тяжко доказывать, что ты хорошая, когда глаза светятся алым в ночи.

— Руки протри, — подсказала Тая.

— Зачем? — удивился Илья, но послушно протер ладони. Умница! И настаивать не пришлось — не Гордей, которого даже лекция по патогенным микроорганизмам не убедила.

Тая достала из рюкзака бумажные свертки с бутербродами и села на пол, спиной опираясь на ледяную стену. Ноги она подтянула к груди — удобная, защитная поза. Илья тяжело опустился рядом, косясь на Таю своими золотистыми глазами. Свою интоксикацию алюминием он все же победил. Он устало вытянул ноги и тоже оперся на стену. Что-то затрещало. Все же джинсы ему были откровенно малы.