Книга Предзимье. Осень+зима, страница 92 – Татьяна Лаас

— Это значит, что наш феромонщик обработал тебя еще в Санкт-Петербурге. Кто знал, что ты приедешь сюда?

— Ты, — уверенно сказала Тая, зная, что этим Гордея не обидит. — Кошкин. Дед. Глаша. Даша. Сумарокова, точнее. Весь госпиталь — я ушла, громко хлопнув дверью. Местная администрация — предупреждение о приезде в Змеегорск подается за несколько дней до визита. Железнодорожная жандармерия…

Метелица поморщился:

— Тая, очевидные вещи мне не надо сообщать.

— Прости, — прошептала она ему в грудь. — Злюсь. Ты знаешь, что Зимовский метит на место Сумарокова?

— Знаю. Сегодня Кот сказал. Это почти решенное дело.

— Если Зимовского скомпрометировать… Мною… — Тая запнулась, прекрасно понимая, чего она избежала — повезло, что у Зимовского дикий самоконтроль оказался! — и закончила уже тихо: — То ни фига это не решенное дело.

— Возможно.

— Я подозреваю, что это Даша слегка увлеклась, защищая мужа, — признавать предательство подруги было тяжело. Может, это все же игра Сумарокова, про которого нелестно отзывался Зимовский? Может же он хоть в чем-то не лгать? А Даша только подхватила идею мужа, искренне считая, что помогает Тае обрести мужа.

Метелица осторожно сказал:

— Вариант.

Она вздохнула. Терять подруг всегда тяжело.

Метелица подождал, но продолжения от Таи не дождался.

— Ты же заметила, насколько Зимовский сдержанный? Он не поддался на провокацию.

Из Таи вырвался смешок:

— О да… Я все еще жива, свободна и небеременна. Зимовский прям кремень мужик. И ведь мог бы сказать! Мог бы объяснить, что с ним происходит.

— Как, Тая? Как сказать, что вторая ипостась вырвалась на свободу? — Гордей был чертовски серьезен.

Она возразила:

— Это не ипостась вырвалась на свободу. Это всего лишь феромоны. Он должен был прямо сказать.

— Что он не контролирует себя? — предположил Гордей.

Она даже попыталась выпрямиться, но её пыл охладил первый же холодный порыв ветра, заставляя вновь прижиматься к Метелице:

— Речь сейчас о моем законном праве не бояться озабоченных бабуинов. Он должен был предупредить меня. Ты сейчас вообще на чьей стороне?

— Закона. И немного мужской солидарности, — все же сознался Гордей. — Если Зимовский не сдержался бы — он бы оказался в тюрьме по серьезной статье. Даже для магмодов закон не делает поблажек.

Тая рассмеялась — немного натужно: Метелица слишком… Правильный?

— Ой, Гордей, ты такой смешной… Просто моментально делается предложение руки и сердца и преступление заметается под коврик брака. Испокон веков так делалось. Ничего не изменилось.

— Ты бы замела такое?

Она задумалась — все же она немного иная, или это Гордей другой?

— Тот, кто это придумал, считает, что да. Любая предпочтет брак даче показаний в суде. Это же р-р-репутация!

— У Зимовского тоже репутация.

— И я за него рада, — только радости в ее голосе не было. Она отвернулась в сторону, глядя как по дороге в город устремлялись прочь автомобили. Служебное время закончилось. Все едут по домам, а она… Она домой не стремится. Там пустота и призрак уборки. И дедушкины слова, что она ленивая, ничего не делает по дому. — Рада за себя и за его необыкновенную выдержку. Только он был обязан меня предупредить! Рисковал не только он — это я бы пострадала от его рук. И поверь, никакое «тело предало» со мной бы не сработало. И прощения браком он бы не добился.