Книга Хозяйка королевской таверны, страница 12 – Любовь Оболенская

Он забрал мою тарелку, заранее скривился, отправил в рот полную ложку… и замер, уставившись в одну точку.

– Эй, Скат, – окликнул его Робин. – С тобой все в порядке? Не пора слать твоей жене весть о том, что ее муж умер, превратившись в памятник самому себе?

– Зато хоронить будет удобно, – заметил Тук. – Закопал по пояс – и нормально. Только с глазами нужно что-то сделать. А то они сейчас как у ключника, которого я напоследок перед уходом из Фаунтинской обители приласкал дубиной по макушке.

Но тут Скателок пришел в себя и заорал на всю поляну:

– Клянусь небесами, я не ел ничего вкуснее с той поры, как появился на свет!

И принялся наворачивать мой суп так, словно и правда не ел ничего с той минуты, как родился.

Скателок трескал похлебку, стуча ложкой по тарелке и чавкая, словно счастливый поросенок. Остальные стрелки переводили удивленные взгляды с него на меня и обратно. А я сидела и думала о том, что все эти имена мне знакомы.

Маленький Джон.

Тук.

Скателок.

И конечно Робин, которого Агнес назвала Капюшоном, а я на автомате так это слово и перевела у себя в голове…

Только у нас в России этот человек был широко известен в узких кругах любителей истории под другим прозвищем, исковерканным нашим произношением.

А именно – Робин Гуд.

Средневековый благородный разбойник, попортивший немало крови дворянской знати того времени. И проливший той крови тоже преизрядно. С точки зрения простого народа – герой. А по мнению местной власти – матерый преступник, главарь организованной преступной группировки. Как говорится, правда у каждого своя…

Тем временем, глядя на восторженное лицо Скателока, другие разбойники принялись доставать из мешочков, болтавшихся на поясе, свои приманки для оленей. И, не особенно заморачиваясь тем, насколько грязная их слежавшаяся соль, стали крошить ее ножами в свои тарелки.

– А девчонка-то наш человек, – ухмыльнулся Тук. – Посмеялась над всеми, а Скателок ей подыграл, чтоб не выглядеть дураком. Представляю, какие сейчас у всех будут рожи, когда они нажрутся горького оленьего камня.

– Не думаю, – покачал головой Робин. – Девушка странная, посмотри на ее одежду и неприбранные волосы. А еще я заметил у нее маленький сундучок с инструментами. Никогда ничего подобного не видел.

– Может, ты и прав, – задумчиво произнес беглый монах, обводя взглядом лесных стрелков, которые начали есть свои подсоленные супы с нескрываемым энтузиазмом. – Одежда у нее и правда удивительная. И рост тоже. Таких высоких женщин я никогда не видел.

Они говорили негромко и быстро, но я все равно улавливала обрывки их разговора, в голове додумывая остальное. Похоже, глазастый Робин Гуд умеет не только метко стрелять, но и подмечать мелочи. А мне на будущее урок – поменьше выпячивать свои знания, а то, чего доброго, отправят на костер как ведьму.

Помнится, у них в Средневековье было очень модно сжигать симпатичных девушек по причине отсутствия других развлечений. Потому, говорят, в Европе до сих пор дамы страшные с виду в основной своей массе – красивую – то, наверно, всяко интереснее казнить, эмоций у народа больше. Кому-то жалко несчастную, кто-то злорадствует. Это страхотушку сожгли и забыли, а тут разговоров, поди, на месяц, до следующего сожжения. Вот всех красавиц и спалили…

От таких мыслей мне стало как-то неуютно. Захотелось домой прям до слез. И пальцы заныли – соскучились по смартфону. Думаю, здесь для меня самое страшное будет не перспектива костра, а ломка по телефону. Сейчас бы уткнуться в информационный поток, полистать ленту, отключить мозг от всего вот этого…