Книга Хозяйка королевской таверны, страница 10 – Любовь Оболенская

На ветвях ближайших деревьев висели остатки двух оленьих туш, которые, на мой взгляд, логичнее было бы выбросить, а лучше сжечь – лохмотья мяса на костях почернели и были облеплены мухами. Похоже, это было что-то вроде неприкосновенного запаса на случай голода: когда есть что покушать, такое употреблять в пищу точно не будешь. Но если припрет, на голодный желудок и бульон из старых костей сойдет.

Но, несмотря на вопиющую нищету, настроение у лесных охотников было преотличным. К тому же его знатно простимулировало свежее мясо, принесенное Джоном. И приведенное в виде меня – тоже. Плотоядные взгляды мужчин, которые они и не пытались скрывать, я ощущала даже сквозь одежду.

– С добычей тебя, Джон, – поприветствовал моего сопровождающего крепкий парень в куртке темно-вишневого цвета и зеленом плаще, наброшенном поверх нее. – Мясо клади туда, Агнес с ним разберется. Кто это с тобой?

С удивлением я отметила про себя, что почти все понимаю. Сказались и школа с углубленным изучением, казалось бы, на фиг не нужного, фактически мертвого языка, и год в институте. Там, разумеется, староанглийский отдельным предметом не был, зато преподаватели неплохо привили навык умения изучать языки. Очень нужная способность для студентов Иняза, неожиданно пригодившаяся мне в лесу среди сборища средневековых оборванцев.

Впрочем, давно известно, что стоит попасть в языковую среду, и сразу всплывают в памяти слова и выражения, казалось бы, напрочь забытые за ненадобностью. По случаю окончания кулинарного колледжа я съездила отдохнуть в Турцию – и неожиданно поняла, что совершенно свободно могу и с официантом общаться на тугом, но понятном для него английском, и с таксистом, и в магазине способна рассказать продавщице, что мне нужно. А в конце отдыха говорила уже вполне свободно, словно и не было двух лет отдыха от языковой муштры моей школьной училки…

– В лесу ее нашел, около разбитой кареты, – пояснил Джон. – Не знаю, откуда она там взялась, может, с неба свалилась. Странная. Говорит, что с севера.

– На севере все странное, – кивнул парень, внимательно рассматривая меня. – Давно там не был, и, похоже, многое там поменялось. Одежда точно. И девушки стали выше. Я думал, ты у нас один такой длинный на всю Англию, а оказалось, что и девчонки бывают тебе под стать.

– Длинными бывают языки, – буркнула я. – А я – высокая.

Парень в вишневой куртке расхохотался, и следом все, кто нас слышал. Громче всех ржал Маленький Джон.

– А что, Робин, ловко она тебя отбрила! – прохрипел он, вытирая выступившие слезы. – Клянусь поварешкой Агнес, у этой девочки слова такие же меткие, как твои стрелы.

– Не поспоришь, – усмехнулся Робин. – Как тебя зовут?

– Янка, – отозвалась я.

– Ладно, – кивнул Робин. – Иди садись к огню, погрейся. Агнес, дай ей тарелку с ложкой и налей супа погуще.

– Делать тебе больше нечего, Капюшон, как приваживать всяких бродяг, – проворчала повариха.

– А что еще делать бродягам, как не собирать вокруг себя подобных себе? – удивился Робин. И уже для меня добавил: – Не обращай внимания. У Агнес доброе сердце, потому она вынуждена прятать его за злыми словами. Добрых агнцев в этом мире быстро сжирают злые волки.

Тут спорить было бессмысленно. Ибо в моем мире за восемь столетий в этом плане ничего не поменялось.