Книга Хозяйка королевской таверны, страница 88 – Любовь Оболенская

Я протянула плотнику кусок пергамента с надписью, за которую писарю пришлось отдать целый пенс! Работы на три минуты, а денег содрал, будто полдня под диктовку поэму записывал.

Плотник повертел пергамент в руке, пожал плечами.

– Отпилить отпилю, нарисовать нарисую. Только без львов. Мне моя голова дорога.

Я ткнула пальцем в серебряную бирку вольности, висящую у меня на шее.

– Королевскую печать видишь? Могу еще пергамент показать, где написано про разрешение Ричарда Львиное Сердце использовать его родовые знаки для продвижения торговли.

– Я неграмотный, мне ваши писульки голову не вернут, если ее невзначай отрубят. Львов рисовать не буду ни за какие деньги. Остальное сделаю сегодня до заката солнца за пять пенсов.

– Сдурел? – взвилась Милдрет. – За кусок доски и раскраску цену просишь как за целую кровать?

– Заплачу шесть, – перебила я сестру, протягивая плотнику три монетки. – Если постараешься и сделаешь все как надо. Остальное получишь вечером, когда принесешь вывеску. И еще захвати с собой желтой краски, львов я сама нарисую.

Плотник внимательно посмотрел на меня из-под густых бровей, качнул головой.

– Отчаянная ты девица, Янка Глефа. Слыхал про тебя. Вечером жди. И да, я за свою работу лишнего не беру. Отдашь вечером два пенса, и мы в расчете.

…Когда мы вышли из лавки, Милдрет ткнула меня в бок:

– Заканчивай деньги разбазаривать! Я бы цену до трех пенсов легко опустила.

– Не тот случай, – покачала я головой. – Сразу ж видно, мужик из принципиальных. Он бы тебе и сделал работу на три пенса, которую что сейчас выброси, что потом.

Милдрет махнула рукой.

– А, делай как знаешь. Я вообще не понимаю, зачем нужна эта доска над нашими дверями.

– Пока будем ходить по рынку, я тебе объясню, что такое реклама, – улыбнулась я.

…Мы вернулись в таверну и принялись готовиться к ужину, а то встречный народ по пути уже раз пять поинтересовался, почему мы не открывались на завтрак и обед.

А после ужина, когда все, кто хотел, наелись и ушли, пришел плотник – в одной ручище лестница с молотком, в другой – нелегкая деревянная вывеска. С надписью полукругом «Королевская таверна “Серебряная поварешка”» над моей призовой поварешкой, нарисованной белой краской… и тремя золотыми львами над ней.

– Изобразил львов все-таки, – улыбнулась я, вполне довольная и рисунками, выполненными довольно тщательно для техники Средневековья, и надписью на староанглийском языке, старательно перерисованной с пергамента.

– Ага, – хмуро отозвался плотник. – Если девка не боится их рисовать, то мне, мужику, должно быть стыдно не выполнить заказ. Держите лестницу, а то не хватало мне еще грохнуться вниз и свернуть шею, пока буду прибивать это ваше про…дви…жение торговли.

Утром следующего дня я, оставив Милдрет на хозяйстве, надела свое лучшее платье и направилась к городской площади.

Там уже собралась изрядная толпа в ожидании развлечения.

На мой взгляд, так себе шоу – смотреть на то, как страдают другие люди. Но во времена, когда до изобретения радио, телевидения и интернета еще оставалось несколько столетий, для неграмотного люда все, что отличалось от обыденных, серых, одинаковых дней, наполненных тяжелой работой, было забавой. В данном случае основанной на примитивном чувстве «как же хорошо, что такое случилось не со мной»…